Наверху мужчины, не одеваясь, уселись за стол и велели Людмиле и пристегнутой к кроватям ремнями обнаженной Лоре накрыть. Через секунду та легко освободилась от привязи и начала протирать полотенцем тарелки и столовые приборы, а Люда — доставать продукты из холодильника.
Накрытый стол походил на скатерть-самобранку: одно название некоторых продуктов могло вызвать обильное слюноотделение даже у современных читателей. Что уж говорить обо мне, тогда еще не знавшем не только вкус, но и названия многих оказавшихся на столе продуктов.
— Шлюхи! Под стол! — скомандовал главный, разливая по бокалам какой-то импортный коньяк.
Дамочки тут же выполнили команду. По лицу Алексея Петровича мелькнула довольная улыбка, но он глянул под стол и приказал: «Сосать у гостя!»
Невидимая рука расстегнула мои брюки. И я почувствовал, как вокруг головки члена сомкнулись чьи-то губы, и его начали сосать, лизать и нежно покусывать. Одновременно чей-то умелый язычок пробежался по мошонке и начал старательно ее облизывать.
Когда я извергся (кажется, не в первый раз) в чей-то предусмотрительно подставленный ротик, мои «конвульсии» не остались незамеченными.
— Шлюхи, — приказал Алексей Петрович, — выбирайтесь из-под стола. Мы выпьем, закусим, а вы будете нам прислуживать.
Когда Люда и Лора показались из-под стола, все пятеро москвичей брезгливо фыркнули: рты, лица и груди подружек были перемазаны моей спермой. Девочки аккуратно облизали друг друга и изобразили настоящую лесбийскую страсть: их руки безостановочно ласкали, ощупывали и мяли друг друга и забирались в самые интимные места. А под конец их язычки бурно и активно лизали промежности, половые губы и клиторы партнерш.
Когда женщины вернулись из душа, им приказали вставить в «щелки» шарики. Нанизанные на толстую нить «игрушки» имели разные диаметры: от 3—4 до 7—8 сантиметров. Люда и Лора, широко разведя ноги и чуть присев, без видимых проблем ввели их в свои нежные писечки. Когда они переходили от одного сидящего за столом к другому, подливая напитки и накладывая на тарелки закуски, на их лицах читалось неземное блаженство: при ходьбе шарики терлись о стенки влагалищ по всей их длине.
Когда похожее на княжеский пир застолье закончилось, Алексей Петрович грозно заявил: