Как только я увидела Кристину, — сразу же на неё «запала». Она была подругой и одноклассницей моей шестнадцатилетней дочери. Стройная, длинноногая, с короткими вьющимися смоляными волосами, с вызывающе красивым, будто изваянным из слоновой кости, точёным лицом, — она просто покорила меня при первой же встрече. После этого я уже ни о ком не могла думать, только о ней. Даже мужчины временно отошли на второй план. Мужа, кстати, у меня не было.
Жили мы в коммуналке. Однажды я переодевалась у себя в комнате и по рассеянности не заперла дверь. Стоя голая перед зеркалом, вдруг услышала, как кто-то тихо вошёл в комнату, мгновенно оглянулась, увидела растерянную Кристину. Сама растерялась, ойкнула, стыдливо прикрыла груди комбинашкой. Потом опомнилась, сообразила, что это глупо, безвольно опустила руки, роняя комбинацию на пол. Девочка оторопело стояла у двери и с явным интересом разглядывала моё обнажённое тело.
— Вы красивая, — наконец выдавила она смущённо, откровенно любуясь мной, застывшей белой статуей перед зеркалом. — Не нужно ничем закрываться, я ведь не мужчина.
— Действительно, — пролепетала я, кивнув головой. Но что делать дальше не знала. Слегка стеснялась под её внимательным, изучающим взглядом, виновато смотрела в пол.
Кристина решительно закрыла за собой дверь, защёлкнула замок и приблизилась ко мне вплотную.
— У вас очень красивая фигура, — произнесла она, немного волнуясь. — Я никогда не видела таких красивых женщин. Сколько вам лет?
— О, я уже старая, моя милочка, — попробовала отшутиться я.
— А всё-таки?
— Тридцать шесть.
— Какая же вы старая? Самый смак! — польстила мне Кристина. И стала откровенно любоваться моими большими, белыми, чуть отвислыми грудями. Её собственные грудки только слегка намечались под блузкой. Выпирали остренькими небольшими холмиками, и это меня сильно возбуждало.
— У вас нет мужчины? — повела щекотливый разговор Кристина.
Я, не одеваясь, продолжала стоять голая перед девочкой, и мне почему-то очень нравилось то, что она одетая расспрашивает меня об интимных вещах, а я, обнажённая, отвечаю на её вопросы. Роли уже явно были распределены, я понимала, что она доминирует, но именно это доставляло мне наибольшее возбуждение.
— Нет, с мужем мы разошлись, и после этого жизнь как-то не сложилась, — покорно ответила я. — Больше я так никого и не полюбила. Живу одинокой затворницей. Никаких радостей... Кроме дочки Оленьки, конечно. Она — единственная моя радость в этом мире.