— Ну что ж. Тогда я могу пригласить тебя к себе домой. Идет?
— А... ааа... — Лора впервые подняла взгляд. Свитер переходил в стриженую голову.
— Ничего тебе обещать не могу.
Лора смотрела голове в глаза.
— Ты хотела спросить: а как же так, домой к незнакомому мужчине, да еще и ночью, а? Вот я и говорю тебе: ничего обещать не могу. Как будет, так и будет. Но это твой выбор. Ни к чему не принуждаю.
— А если пойду, вы что, типа... — хрипло заговорила Лора, не узнав своего голоса.
—... Типа разведу тебя на секс? Не исключено. Сама посуди: ты уже заплакала мне весь свитер, а я глажу тебя по голове. И это только за две минуты. Что же будет дальше?
Лора застыла.
— Ладно-ладно. Считай, пошутил. «Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие» — знаешь такой анекдот? Пойдем. Расскажешь мне, кто тебя обидел. Пойдем...
Он повел Лору к ближайшему подъезду, и та покорно засеменила за ним, повиснув на его руке.
2.
—... А знаешь, когда глаза у тебя не такие красно-черно-перемазюканные, как у панды, больной конъюнктивитом... то тогда ты очень даже ничего.
— Не, я страшная. Я урод, — отвечала Лера, делая трагическое лицо.
— Не страдай фигней. В твоем возрасте не бывает уродов. В твоем возрасте бывают только глупые пигалицы, не знающие себе цену. Тебе ведь сколько? Девятнадцать?
— Ну вот. Если я толстый бегемот — так уже и девятнадцать?
— Ты не толстый и тем более не бегемот. Бегемот мужского рода, начнем с этого. Ты просто телесно зрелая девушка, и это очень хорошо, просто замечательно. Вот только пирсинга в тебе столько, что тебя можно сдавать на металлолом... Так сколько тебе?
Лора во все глаза смотрела на своего спасителя. Было невозможно понять, когда он шутит, а когда нет.
— Судя по молчанию, твой ответ — «ноль»... А ну-ка скажи: «я красавица».
— Зачем?
— Затем. Давай! Три, четыре...
— Я красавица, — прогундосила Лора.
— Неубедительно. Давай еще!
— Ну нафиг? Я же не...
— Что значит «не»? Ты просто краситься не умеешь. Готы и красота — две вещи несовместные. Налепила центнер чернил на каждый глаз и думаешь, что поймала Люцифера за левый рог. И свое тело ты не любишь. Пойми, это искусство — любить свое тело. Если ты его не полюбишь — его никто не полюбит.
— А за что его любить-то? — спросила Лора.
— Так. А ну-ка раздевайся.
— Что?
— Давай-давай!
— Но... как?
— Тебе что, показать, как?
— Но... Короче, я без лифчика.
— И что? Думаешь, я девчачьих сисек не видел?