— Ты будешь наказана, ты это понимаешь?
— Как будет угодно, Вам, Хозяин.
— Соси. Сделай это так, как люблю я.
Ее легкое пальто уже было на полу. Кофточка и юбка задраны, грудь торчала, ножки в чулках и, конечно, никаких трусиков.
Она насаживалась на хуй, не помогая себе руками, облизывала головку, лизала яйца, я периодически вжимал ее рот до упора. Было много слюны и ее слез. Она давилась, но подвывала от удовольствия.
Я шлепал ее по щекам, наматывал ее русые волосы на кулак, ебал ее в рот.
Мне надоело. Я толкнул ее ногой в грудь. Сделал так намеренно. И угадал. На ее лице была помесь унижения и удивления. Я никогда так с ней не обращался. Ногой я задел задранную кофточку. Остался след.
Я улыбнулся.
— Сопли подбери, тварь, это твое место, нечему тут удивляться. Ботинки с меня сними.
Она покорно подползла, стала расшнуровывать обувь. Она виляла голой жопой, сиськи болтались из стороны в сторону.
— Вылижи ботинки.
Она замерла на секунду. Стояла передо мной на коленях, с голой жопой, с опущенной головой.
— Да... Хозяин.
Вот уже она полирует грязную обувь своим языком. Старается. Убирает все пылинки. Глотает грязь. И плачет. Я вижу слезы и слышу всхлипывания. Это заводит.
— Разденься. Оставь чулки. Жди меня у унитаза.
Она попробовала встать.
— На коленях. Я не разрешал подниматься.
Она шлепала в туалет. Лишь в чулках. Я видел, что она течет. Ее заводили унижения и ее бесправность. Вернее то что правила диктовал я. Полностью.
Стоит с ровной спиной у унитаза. Соски остро торчат. Вся такая нежная, сексуальная. Глаза в пол.
Мочусь.
— рот, открой.
Она распахивает рот.
— язык вывали, шлюха.
Выполняет. Покорно. Щеки заходятся краской. Видно, как ее это заводит. И тут же рядом стыд, унижение, отвращение, даже брезгливость.
Я не часто ее пользовал как туалет. И почти никогда не мочился в рот. Я стряхивал. Ее это унижало просто донельзя. Я видел это. Она понимала, что ею пользуются практически как туалетную бумагу и стыд, вперемешку с отвращением заливал ее блаженным возбуждением.
Капли легли на ее язык, немного на губы.
— Вылижи, начисто, шалава.
Она неистово полировала хуй. Старалась...
Двинулся в комнату. Сел на диван. Достал из сумки ошейник. Она сидела передо мной на коленях. В следующий момент ошейник туго сошелся на ее шее.
Пощечина. Еще. Еще. Еще. Она лишь мотает головой из стороны в сторону. Часто задышала.
— что, сука, вся твоя натура наружу? Хочешь боли, тварь? —