Это был единорог. Прекрасный зверь, воплощение благородства, доброты, чести и породы — статный жеребец.
Он стоял на лугу, окруженному стеной высокой горькой степной травы. От каждого порыва ветра по степи пробегали волны. Сдесь
росли маки. Их красные цветущие головки небольшими группами виднелись тут и там.
Белый конь перебирал статными ногами, гарцевал и любовался собой: его изумрудные глаза поглядывали то на меня, то на
мощный круп, на копыта; единорог, опустив голову, замирал с любопытством разглядывая ясными и добрыми очами.
Я в благоговеянии опустилась на колени, счастливо улыбаясь. От прилива чувст глаза увлажнились. В груди разростался цветок
счастья, все тело охватил жар и чувство неземной легкости. Единорог взвился на дыбы и в два грациозных прыжка подскачил
ближе ко мне. Отсюда стало видно, что шерсть жеребца сильно светло-бежевого цвета, почти белая. Его жаркиое дыхание похнуло
в мое лицо, когда морда этого светлейшего создания нависла сверху.
Солнце ярко светило между тонкими ушками единорога. Его морда была черной и бархатные губы нежно дотронулись до моего лица.
От коня пахло кожей, прогретой солнцем, степными травами и тонким ароматом неповторимого лошадиного пота.
Мою душу заполнило благоговеяние, сердце забилось чаще и дыхание участилось.
Захотелось поклонится Божьему Творению. Я, со слезами счастья на глазах, склонилась перед единорогом, и приложилась губами к
его копыту. Губы почувствовали тепло и шероховатость. Жеребец замер. Я поцеловала выше: вблизи сустава, дотронулась
рукой, погладила. Вокруг копыт росла длинная шерсть, как грива. Я погрузила пальцы в эти локоны: они были словно струящиеся
шелк. Недолго наслаждаясь нежностью его шерсти, я разогнулась и погладила мускулистую ногу. Единорог склонил голову и
с любопытством обнюхивал мои волосы и шею — было щекотно и я смеялась. Потом поднялась на ноги. Мое обнаженное тело оказалось
так близко к жеребцу, что я чувствовала тепло его тела. Возникло неопредолимое желание обнять коня, и я с трепетанием сердца
вначале робко обняла зверя за шею, постояв немного, сжала объятия крепче: кожа горела от внутреннего жара Волшебного жеребца.
Юное тело ощущало каменную твердость его мышц, казалось, что единорог состоит из бесконечного множества маленьких
тугонатянутых металлических струн. Мои губы беспрерывно шептали о нем: о его красоте, благородстве; я говорила что он