Лайло Джи Эс
СМУЩАЯ НЕБЕСА
Повесть
Посвящается Мигелю Анхелю Хоппе
Часть 1
В то утро Малик вошел в комнату родителей со словами: «Двадцать тысяч, вот и все, что мне от вас нужно». Отец даже не высунул головы из-под одеяла. Мать, сидевшая с подносом завтрака на коленях, приподняла падающую на глаза обесцвеченную прядь волос двумя пальцами, сдунула с губ налипшие крошки тоста, и ответила глухим со сна голосом: «Только пять. У папы большие расходы на постройку теплицы. И еще — ни в какой Степанакерт ты и шагу не сделаешь...»
У Малика, в очередной раз столкнувшегося со снисходительным пренебрежением родителей, иссяк всякий запас аргументов, поэтому он с силой пнул плетеную вазу, стоявшую возле зеркального столика матери. Отец тяжело заворочался в постели, сбивая ногами простыни и одеяла. Приоткрыв один глаз, он мутно взглянул на разъяренного сына: «Слушай, в твоем возрасте я валялся до полудня в выходные, какого черта ты поднялся так рано? Мы-то имеем право отоспаться после рабочей недели?!... « Выругавшись про себя, Малик громко хлопнул дверью спальни и потопал по лестнице вниз, в столовую, где стоял телефон. Дрожащими от злости пальцами он накрутил номер Гио. Резковатый веселый голос отозвался через мгновение на том конце городка: «Эй!» Малик сглотнул подкативший к горлу комок, зябко повел плечами — так случалось каждый раз, когда он слышал любимый голос, юный, с легкой хрипотцой в нижних нотах. «Гио, это я... Ты сейчас только не сердись... « Малик сделал паузу, пытаясь определить характер молчания друга в трубке. И вот, наконец, сдавленный смешок... Гио не стал дожидаться его исповеди: «Они против? Не дают денег? Не отпускают?» Малик облегченно выдохнул. Хорошо, когда за тебя говорят самые трудные слова!"Да, Гио, понимаешь... Что теперь делать?»
«Что делать? — голос друга слегка зазвенел. — Ехать, конечно. Я раздобуду денег на двоих.»
И повесил трубку. Малик, как всегда побежденный, уныло поплелся в сад, где в лучах раннего весеннего солнца сверкала и шумела листва больших инжирных деревьев. Там, в глубине зеленой чащи, его ждало надежное убежище — заброшенная чайная беседка, увитая косматыми лапами плюща. Нырнув в подвешенный к потолку гамак, он закрыл глаза и стал проваливаться в забытье, убаюканный веселой перепалкой птиц и мерным журчанием воды в каменном арыке.