Карина чувствовала злость и обиду.
Ее мир разрушался. Она знала, что не сможет просто простить его, не сможет и дальше, просто сидеть с ним в своей уютной квартирке, и знать, что он рядом — ее мужчина. Измена — такое простое слово, но как становится сложно, когда она приходит в твою семью. Когда он начал спать с другой? С этой шалавой, которая по недоразумению судьбы, оказалась его коллегой по офису и не преминула, по случаю, раздвинуть свои молоденькие, стройные ножки для чужого мужа?
Карина почувствовала, что злость от этих мыслей, снова заливает горячим румянцем её щеки. Зачем он сделал это? Зачем? Карина ехала домой, после очередного рабочего дня. Молодая, стройная 26 летняя брюнетка, одетая в короткую облегающую мини-юбку, коричневый свитер и бежевый плащик, заканчивающийся как раз на уровне юбки. Она по кругу гоняла свои мысли, ища выход из патовой ситуации.
Простить — сделать вид, что ничего не произошло? И потом всю жизнь думать, а с кем он сегодня спит? Или устроить скандал — разойтись? Но она по-прежнему любила его — и не хотела терять. Автобусное стекло отражало красивое личико с карими глазами, из которых по щекам ползли слезы обиды. Почему мужики такие? Как теперь быть? Вопросы, на которые не находилось ответов.
Карина почувствовала на себе чужой оценивавший взгляд. Огляделась, ища источник. Молодой парень, кавказкой наружности, сидящий напротив, не отрываясь, смотрел на нее. Нагло так смотрел, раздевал глазами и уже трахал в своих мыслях. А он симпатичный! Подумала Карина, опуская глаза. Да, но ведь я замужем! А мой муж мне изменил! Кавказец глазами прошелся по ее бедрам, по сиськам, упакованным под облегающий свитер, по личику.
Раздвинула молодые, стройные ножки! Карина почувствовала, как обида сменяется злостью.
— Привет, — Карина улыбнулась незнакомцу.
— Привет, — парень тоже улыбнулся.
Сейчас или никогда, вот так просто! Решила Карина, и наклонилась вперёд, чтобы только парень ее слышал:
— Сейчас остановка, мы выходим — ты не задаешь вопросов! — Карина взглянула ему в глаза.
Они протиснулись к выходу, расталкивая пассажиров. Вот наконец и улица, полумрак осеннего вечера, прохладно но в меру. Они шли вместе и держались за руки. Поворот, еще один и подъезд в котором на шестнадцатом, последнем, этаже выкручены лампочки. Он полез целоваться. Ну что за глупость?!