(сказка жестокая, но в конце, как и полагается в сказках, всё будет хорошо)
— А ну, раздвинула свои ляжки шире! — скомандовал мужской голос: — Шире я сказал! — Аргх! — донёсся приглушённый женский вскрик, когда ремень со свистом опустился на её промежность, голенькую как у девочки, и бардово-красную от ударов, как у провинившейся шлюхи. Большего женщина произнести не могла, даже если бы захотела. Мужчина восседал на её лице всем своим весом, ни мало не заботясь о её удобстве. Впрочем, удобством здесь и не пахло — она была вжата в каменную плиту, и холод пробирал её до костей. Но ей уже было не до того, чтобы беспокоиться о таких пустяках. Сейчас её единственной задачей было массировать своими грудями уютно расположившийся меж них мужской орган, не прерываясь даже в самые болезненные моменты. И она должна была постараться, если не хотела, чтобы боль продолжалась вечно. Только если она вызовет в нём желание своими ласками, только тогда он снизойдёт до того, что позволит ей ублажать себя ртом — а в это время он прекратит терзать её нежную плоть меж ножек, подрагивающих от напряжения и страха ожидания очередного удара. Но насильник был уже слишком опытен, чтобы оставить свою жертву в покое так скоро, как той хотелось бы.
И вдруг ей стало легче — когда мужчина поднялся с неё. В порыве благодарности, она хотела уже потянуться губами к его нависающему над ней орудию, но он лишь влепил ей пощёчину: — Куда, шалава, своим ртом нацелилась? Команда была лежать. И терпеть, — зло усмехнулся он: — Но раз ты дёрнулась, значит проявила непослушание. Значит, будешь наказана. — Да, дорогой, — непроизвольно всхлипнул, ответила женщина. — Что значит «да»! — новый неожиданный удар потряс женское тело. Она не успела свести ножки и вся тяжесть кованной пряжки легла точно на клитор. Со всего маху. Глаза едва не выскочили от боли из глазниц, рот распахнулся так, что потрескались уголки губ, а каменные своды потряс крик... который не слышал её мучитель, ибо ухо человека неспособно услышать такую боль. Но он знал, он видел КАК ей БОЛЬНО — и наслаждался этим. И не собирался прерывать своё наслаждение. — Как, — начал он с усмешкой: — Как, я спрашиваю тебя, ты, недостойная тварь, должна держать ответ перед твоим господином и повелителем?