С прошлой встречи Дина каждый день вспоминала об Ирен, как будто что-то заставляло думать о ней. Это было невыносимо — каждый раз представлять её: во время телефонных разговоров, во время принятия душа, с утра на пустой кровати. Встреча никак не складывалась, и желания с каждым днём становились всё ярче и наглее, всё больше занимали мысли, а тело ныло и требовало. И если раньше Дине было просто комфортно рядом с Ирен, даже без особых прикосновений, то теперь её всё чаще посещали мысли о сексе. Это было одновременно и отвратительно, и приятно. Животное внутри неё обладало особым шармом, а его прихоти были ужасно заразительны.
День, конечно, настал. Вечером Ирен должна была заехать, пускай поздно, зато на ночь и на все следующие выходные, поэтому Дина заранее растянула на кровати латексную простыню и разложила рядом все сюрпризы, которые она приготовила любимой. С утра сердце прыгало, и Дина с трудом уговаривала себя заниматься войной, а не любовью.
Вечером время тянулось особенно невыносимо. Когда в дверь позвонили, Дина с трудом смогла дойти до порога: ноги не слушались, а приятный холодок уже подступал к горлу. Она прижала Ирен к стене прямо возле двери и с наслаждением наркомана впилась в её губы. Они были податливы и легко раскрывались навстречу поцелуям. Холодок пробежал ниже; ледяными от нервного возбуждения руками Дина сжимала Ирен за талию; та немного дёргалась (видимо, усилие было нешуточным), но и не сопротивлялась. Дина дрожала от предчувствий. Её нетерпение подсказывало прямо здесь сорвать с Ирен всю одежду, раздвинуть ей ноги и ласкать всю ночь напролёт, но ночь обещала более изысканные удовольствия. Терпение и холодный расчёт.