Дисклеймер: Все изложенные события вряд ли имели место быть. Рассказ по возможности приближен к данным о Минойской цивилизации, но кое-где допущены огрехи. Часть из них — намеренные. Имена богов и персонажей — большей частью реальные минойские.
Кносс. Средоточие силы и власти сынов Миноса. Рай на земле, что лучше любой точки Ойкумены /известного мира — прим. автора/. Сюда стремятся многие, но не всем суждено оказаться в его лабиринтах. Горделивые египтяне, варвары с севера и пеласги /переселенцы-греки/ (что, впрочем, одно и то же). Замкнутые кидоны и жизнерадостные кигласцы.
Иноземцы не понимают, как можно построить дворец размером с их город. Или — город, построенный, как дворец. Впрочем, пеласги тоже. Только кидоны, медленно умирающий народ, хранящий верность полузабытому у нас богу Разаже понимают. Риату, начальник царским архивом считает, что именно у них мы переняли исскуство строить дворцы. Так это, или нет, не знаю, но знаю, что меня зовут Танато, сын Тано, жрец и сын жреца, мне 19 солнечных кругов от роду.
Как второй сын, я был обязан продолжить служение Разаже. Глупость какая. Старший брат был гораздо более способен, но традициям не перечат. Ещё большая глупость — то, что я сейчас был жрецом не Разажи, а Амежи, или, как чаще говорят — богини-Змеи или просто Богини. Я обучался у кидонов в Закросе и метал ритуальные дротики Бога гораздо лучше, чем орудовал лабрисом /ритуальный двуострый топор/, но, увы, в Бога в Кноссе веруют мало, из-за чего жрецов тут пока переизбыток.
Но я и не жрец вообще-то. Я — глаза и уши Жрицы-Дочери Акаллы. Ну, и любовник, иногда. Признаться, не очень люблю оргии их братии, но оказаться в застенках Тайного архива за неверие не горю желанием. Благо, Дочери Аккалы в подавляющем большинстве — красавицы с аппетитной грудью, которой бы восхитилась бы Богиня, горячим взором и вьющимися волосами.
Впрочем, у меня такая красавица была, Рода Кавья, чуть помладше меня, выданная за меня ещё тогда, когда назначение браков по звёздам повсеместно одобрялось. Именно с ней я нарушал покой обитателей соседних покоев той ночью, когда началась эта история. Впрочем, за стенкой слышались женские стоны, мужских же не было вовсе. Я не обращал внимания и лишь начал чаще входить в Кавью
— Танннооооооо — уже начинала тянуть она, не открывая глаз. Именем отца меня называют многие — Прекрати, пожалуйста...