Студенчество. Лучшее время жизни: юность, ветер в головах и всё ещё впереди. И все друзья, и всех любишь — от супер-пупер мачо Тимохи, принципиально не трахающем девчонок со своего курса («в своём болоте не гадим!»), до придурочной Линки, удивительно умеющей слушать.
Лучшими друзьями не были — делились на парочки-троицы-группки, зачастую по непонятным признакам. С разной степенью усердия учились, вместе прогуливали пары, курили травку на скамеечке за психфаком и трепались обо всём на свете. После каждого экзамена бухали до потери ориентации, реакции или сопротивления. После таких «посиделок» кто-нибудь из мальчиков пару недель светился фингалами либо царапинами, девочки дружно с ними не разговаривали, а добрая Линка выполняла какое-нибудь ответственное задание, типа, выяснить «почему у меня ширинка на штанах была с утра зашита намертво».
*******
Элька и Машка всегда держались вместе. Их, абсолютно разных по темпераменту и интеллекту, объединяло одно — они были первыми красавицами курса. Не просто милыми симпатюльками, а настоящими стопроцентными красотками. Свои-то уже привыкли, а вот соседи с юрфака, эконома и разных прочих «факов» царапали челюстями асфальт, когда эти доморощенные богини плыли по аллеям студгородка.
Для Эльчи, типичной блондинистой стервы, вставало солнце и вертелась земля. Она смотрела в мир огромными голубыми глазами и обиженно дула губки. В сочетании с тончайшей талией, шикарной попой и грудью третьего размера без лифчика впечатление было убийственное. Была далеко не глупа, но ленива до безобразия. Парней у Эльки было как грязи, и относилась она к ним соответственно.
Машуля умом не отличалась. Гарная украинська дивчина российского розлива, свежая и безбашенная, она брала упорством и терпением. Высокая, полноватая, аппетитная — нравилась буквально всем. Даже препод с иняза, известный махровым национализмом и разноцветностью с оттенком голубизны, признавал, что «у Марии исключительно красивые глаза». Глаза и правда были хороши: чернющие и бедовые.
Парня у Машки не было. Ровесники с мокрыми губами и дрожащими ручонками Машулю как-то не вдохновляли. Она мечтала о единственном и неповторимом, которому подарит свою девственность, но только после Мендельсона и первого вальса молодых. И, затаив дыхание, слушала откровения Элечки «как ЭТО бывает». Эльку она уважала и слушала всегда.