Это была классная идея тёти Любы. Чем провести новобрачную ночь в душной квартире, им предложили целую дачу. Где их никто не побеспокоит пару дней.
— Ну, вот приехали!
Лимузин остановился у высоких ворот двухэтажной дачи.
— Вот вам ключи! Холодильник мы забили, одежду тоже привезли кой какую. И не забудьте, пожалуйста, Рекса покормить! Через два дня заберём. С богом! Ещё раз горько!
Молодой парень Вова. подхватил на руки свою невесту Катю, в шикарном свадебном платье, и поцеловав понёс на руках в дом. На пороге их облаял Рекс, кавказская овчарка. Они не обратили ни какого внимания, что дверь не была заперта.
— Как тут здорово! Мы, наконец, то одни!
Катя, обхватив шею Вовы, слилась с ним в поцелуе.
— А вот и хозяева припёрлись!
Из комнаты к ним вышел мужчина лет сорока. Вида абсолютно бандюганского.
— Кто Вы? Что Вам надо?
Закричала Катя испугавшись.
— Да так поесть, попить и кажется, навёртывается потрахать.
— Катя! Беги на улицу!
Вова выступил вперёд, толкнув Катю к выходу. У него даже получилось раз ударить мужика по лицу, прежде чем он свалился на пол, глотая воздух.
— Ну что ж ты мальчик такой спесивый? Несговорчивый?
Мужик подошёл к нему и наступил ногой на голову.
— Рыпнешься, убью!
Вытащив из Вовиных брюк ремень, он связал ему руки за спиной. Почти тут же двое мужиков завели всю в слезах Катю.
— А где Сычь с Кабаном?
— Шеф, они пошли пошукать по соседним домам.
— Гриня! Тащи девку в комнату, а ты Палец, свяжи мальчонку хорошо, и позови этих придурков. Не дай боже увидит кто.
Мужик, заваливший Вову, был явно главарь и командовал ими. Палец, обшманав Вову, забрал телефон и деньги. Он притащил, откуда то верёвку и крепко связал ему руки и ноги. Осмотрев Вову, ему приглянулись ботинки, и он стащил их с него. Сняв свои рваные кроссовки и пошевелив пальцами в рваных носках, он стянул с Вовы и носки.
— А это тебе он меня.
И положил свои вонючие носки перед лицом Вовы. Но Вовы было уже всё равно. Он слышал, как из комнаты доносились крики и мольбы его невесты.
— Давай сучка раздевайся! Вставай!
Катя сидела на полу одетая, только фата валялась в стороне. Ей было очень страшно, и она понимала, что девственность, что она хранила, сейчас достанется какому то уроду.
— Шеф! Чего её уговаривать! Сейчас я быстренько её платье почикаю.
Сказал Гриня, доставая нож.
— Нет! Я хочу, чтоб она сама добровольно его сняла. А ну ка притащи сюда его женишка.