День выдался суматошным. И только в одиннадцать часов вечера я вспомнил, что надо покормить маминого кота. Мама уехала на море, и перед отъездом строго наставляла меня:
— Вадик, я прошу тебя, не забывай про Барсика! Во-первых, его нужно кормить строго по времени — он на диете, а во-вторых, он не вынесет одиночества, общайся с ним и не забывай чесать!
Я клятвенно заверил маму, что прослежу за её любимцем. И теперь был вынужден выполнять обещание.
Собрались и поехали на мамину квартиру. Я попросил тебя надеть белую блузку из сетки, которую мы недавно купили. Так как ячейки сетки были крупные, то ты надела ещё и лифчик. Снизу тебя прикрывали твои любимые короткие шортики. Они едва виднелись из-под кофточки, не скрывая твоих стройных ног.
Машину пришлось оставить далеко от маминого дома, на пустыре, около трансформаторной будки. Весь двор был заставлен автомобилями. Идя до подъезда, мы поразились тишине и отсутствию людей. Только с другой стороны трансформаторной будки на каких-то бетонных блоках сидела компания, распивающая пиво. Больше людей во дворе не оказалось. Хотя время для лета было «детское» — около полуночи.
Едва я открыл двери, нам под ноги кинулся Барсик, огромный котяра, серый и пушистый, с ярко-жёлтыми глазами-плошками.
— Маленький, соскучился, — нежно протянула ты и взяла кота на руки, он довольно заурчал, разрешая погладить себя.
Мы кормили его. Потом я пошёл вымыть лоток, а ты вышла на балкон.
Я нашёл тебя там, ты стояла и смотрела на ночной город. С высоты двенадцатого этажа он казался морем разноцветных огней. На чернильном небосводе светила луна. Её свет подчеркнул стройность и изящество твоей фигуры.
Я подошёл и обнял тебя сзади. Нежно поцеловал в шею, провел рукой по твоим вьющимся длинным волосам, собранным в хвост. Тёмная квартира, луна и тишина создавали впечатление, что мы одни во вселенной.
Я продолжал гладить тебя уже под кофточкой. Мои руки скользили по твоей бархатной коже. Я добрался лифчика и поднял его вверх. Накрыл ладонями твои маленькие грудки с торчащими сосками. Ты глубоко вдохнула. Волна пронзительной нежности к тебе накрыла меня. В этот момент я любил тебя, как никогда и никого в жизни. Но извечный мужской цинизм победил. Моя рука скользнула тебе под трусики... Вскоре ты стонала и изгибалась в моих объятиях. Но я резко прервал ласку, рассчитывая на более интересный вечер, чем представлялось вначале.
— Беги, умойся, сейчас пойдём, погуляем...