Звучит некрасиво, но ничего не поделаешь: я терпеть не мог свою дочь с рождения, или даже еще до того, как она появилась на свет. Виновата, конечно же, была моя собственная дурь, а не Люська, но сердцу от этого не легче. История банальная и скучная как кариес. На четвертом курсе по дури трахнул свою одногрупницу, которая мне не особенно и нравилась то. Собой она была вполне ничего, ножки точеные, только вот слишком много родинок, да нос пористый. Не люблю нечистую кожу.
Ну и как водится: залет-сопли-женись давай. И я, дурак, женился.
Беременность и роды моей жене впрок не пошли — женские осложнения и истеричность, груди повисли пустенькими мешочками, а в пизде стало просторно. Член у меня небольшой, 14 см ростом и наверное тонковатый, но, опять таки, сердцу от этого не легче. Да и хрен бы с ней с одной женой. От ребенка житья не стало.
Девочка все время верещала, все время хворала, спать было невозможо, своими делами заниматься тоже. Учиться на вечно невыспавшуюся голову и так было бы тяжело, а тут еще пришлось устраиваться на работу и переводиться на вечерний.
Если бы не моя мать, которая нам помогала с ребенком, свела б меня дочка либо в гроб, либо с ума.
Росла Люська девочкой диатезной, болезненной и не слишком развитой. Пошла в породу жены — слишком много родинок, которых с каждым годом все прибавлялось, плаксивая да капризная. Училась так себе. Никакой гордости или радости от ребенка, увы. Ни от одной бабы ни одной хвори ни разу не подцепил, а от этого ребенка — пжлста: и корь и краснуху, что во взрослом возрасте достаточно противно переносится. Так мы и жили.
Хотел уйти, да все кругом зудели « ребенок, ребенок, а как же ребенок, ребенку нужна полная семья». Ну и я, будучи как был дураком, остался. Когда Люське было 12 лет, жена и теща погибли, и остались мы с Люськой вдвоем. К 14 годам она выросла во вполне законченную стерву, которя закатывала отцу истерики и трепала нервы из любви к прекрaсному. Сладить с ней я не мог, и грешным делом жалел, что она не поехала тогда с матерью и бабушкой.