Утро хмурилось низкими тучами, вставать в такую погоду не хотелось вовсе. Хорошо, что был выходной и можно было поваляться вволю... Прохладное постельное приятно холодило тело при движениях и тихо шуршало. За окном оживал город — чуть слышно шевелились машины, приглушенно звучали голоса прохожих... От прикосновений ткани грудь напряглась, соски сморщились, затвердели и стали приятно чувствительными — чтобы почувствовать это, я провела по ним ладонью, и низ живота отозвался томной тяжестью. Я перевернулась на живот и запустила руку между ног. Уткнувшись лицом в подушку, раздвинув мокрые губки пальчиком, я щекотала клитор, пока не почувствовала, что влагалище стало совсем горячим и влажным, жаждущим принять глубоко в себя что-нибудь твердое... Не отрываясь от подушки, я протянула руку к туалетному столику и, роняя пузырьки с духами, нащупала холодный и твердый флакон с лаком для волос — то, что нужно... Контраст жара мокрой киски и холода флакона произвел такой эффект, что я не смогла сдержать сладостного стона, — через несколько минут металл согрелся и мягко скользил во мне, каждый раз взрываясь в глубине то ли болью, то ли наслаждением. Я уже была готова кончить, вцепившись зубами и мыча в подушку, когда послышался звук приоткрываемой двери и по полу проклацали тяжелые когти Джека. Подняв голову, я укоризненно посмотрела на него:
— Ты все испортил, бандит... Стучать надо, дурень! — флакон со смешным хлюпаньем выскользнул из меня и упал на простыню...
Джек виновато покачивал хвостом. Услышал, что я проснулась, и пришел проситься на улицу...
— Взрослая немецкая овчарка, как ты, вполне может потерпеть пару минут, ты так не думаешь? — спросила я, садясь на край кровати.
Пес послушно сел — понял по интонациям, что я в настроении поболтать...
— Разве можно врываться к девушке в комнату, когда она занята утренним туалетом?! К тому же, ты мужчина, а это... — я осеклась.