Прошли, пролетели годы, и Саня — кто б мог подумать! — стал настоящим начальником... в областном департаменте строительства он занимает не самое последнее место, и время от времени, бывая наездами дома, я вижу его по телевизору: то он, сыпля цифрами, даёт интервью, то рассказывает, тщательно подбирая слова, об успехах строительства в области, то информирует об объективных трудностях, и никакой он уже не Саня, а называют его исключительно по имени-отчеству... да и как иначе? — прошли, пролетели годы... Не виделись мы лет двадцать... или даже, пожалуй, все двадцать пять — четверть века не виделись и не встречались и вряд ли уже когда-нибудь увидимся: в родном селе, где мы выросли, у Сани никого не осталось — дом его родителей давно продан, самих родителей уже нет на свете, и приезжать ему в родное село и не к кому, и незачем... а мои пути-дороги уже который год пролегают мимо областного центра — я не бываю в городе N, и разве что случай — непредсказуемый господин случай — сведёт нас где-нибудь когда-нибудь еще раз...
Но я, собственно, не об этом — я о странной прихотливости нашей памяти... вот ведь что удивительно и что каждый раз, когда я об этом думаю, меня неизменно озадачивает: то, что когда-то волновало, что изматывало душу, создавало самые разные проблемы и вообще казалось судьбоносным, с годами странным образом блекнет, скукоживается, а то и вообще стирается в памяти — исчезает, выветривается из памяти напрочь, так что уже не помнишь ни имён, ни лиц, ни коллизий, ни переживаний, словно ничего этого не было, а какое-нибудь пустое, ничего не значащее слово, или цвет неба, или чей-то мимолетный взгляд, или запах сирени, или стук дождя на рассвете, или какой-то другой ничем не примечательный и потому такой же малосущественный вздор вдруг всплывёт в памяти невесть из каких глубин, встанет — спустя годы — перед мысленным взором настолько отчетливо и ясно, будто случилось это только что — вот-вот... и ведь что интересно: никогда не знаешь, что именно вспомнится через годы, что останется в памяти годы спустя, и получается... что? — получается, что, проживая жизнь, никогда не знаешь наверняка, что в этой жизни по прошествии лет окажется по-настоящему важным... и я, когда думаю об этом, каждый раз — снова и снова — думаю одно и то же: нам не дано предугадать...