Лучи заходящего солнца косо бьют в окно, высвечивая запылённость давно не мытых стёкол, и — содрогающийся от толчков Колька, повернув голову набок, смотрит, как навстречу этим лучам с бессмысленным упорством бьётся о стекло одинокая муха... «Встану — убью», — думает Колька, безвольно содрогаясь от ритмично долбящих толчков; он лежит на постели, подняв вверх полусогнутые в коленях ноги, и — нависая над ним, Гоблин Никандрович Гомофобов, активист движения «За моральное возрождение», размашисто двигает бёдрами, совершая с лежащим на спине Колькой «богомерзкий акт»... «Убью», — флегматично думает Колька, следя глазами за глупой мухой, безуспешно бьющейся в запыленное стекло.
Муха, не зная, что судьба её уже предрешена, с жужжанием тупо бьётся о стекло — смотреть на это скучно, и Колька, машинально облизнув губы, переводит взгляд на трюмо, стоящее в противоположном углу комнаты, — в зеркале хорошо видно, как ритмично колышется белый зад Гоблина Никандровича... нависая над Колькой, Гоблин Никандрович сладострастно двигает бедрами, отчего член его, обильно смазанный вазелином, легко скользит в Колькином очке, словно поршень во втулке, — Колька, оторвав взгляд от зеркала — от белых, синхронно движущихся ягодиц — невольно смотрит снизу вверх на лицо своего наставника.
— Что? — не прекращая вверх-вниз двигать бёдрами, выдыхает Гоблин Никандрович. На лбу его выступила хорошо заметная испарина, и лицо раскраснелось от напряжения.
— Ничего, — отзывается Колька. — Скоро?
— Подожди... нетерпеливый какой! — урчит Гомофобов, не прекращая двигать бёдрами. Очко у Кольки хотя и растянуто, вполне приспособлено для подобных дел, но вместе с тем оно ещё не раздолбано, не разжевано бесчисленным количеством раз — мышцы сфинктера туго обжимают скользящий член, и Гоблин Никандрович, с шумом втягивая в себя воздух носом — выдыхая его ртом, сопит от сладостного напряжения; у большинства сограждан еще не окончился рабочий день, а в одной из квартир на третьем этаже ритмично скрипят пружины — совершается гомосексуальный акт...
«Вот ведь... — в который раз думает Колька, с отстранённым любопытством глядя снизу вверх на изрядно вспотевшее лицо Гоблина Никандровича. — На словах — одно, а на деле — совсем другое... а зачем?»