Пролог.
Ветер заунывно пел свою полуночную песню в старых монастырских развалинах. Эта песня перемешивалась с периодическими глумливыми смешками филина, таинственным шелестом листвы леса, почти вплотную подступившего к остаткам здания, а также жалобными скрипами калитки, ведущей к заброшенному кладбищу, некогда расположенного на территории монастыря. Эта жуткая какофония, вместе с отблесками пламени десятка черных свечей, расположенных определенным порядком перед чудом уцелевшим алтарем монастыря, создавали фантастическую картину. Будто бы некие духи собрались в этом уединенном месте для исполнения только им известного танца. Однако в центре красного магического круга, начертанного на каменном полу, в окружении свечей, под вой ветра, сидела в позе «лотоса» только одна девочка, на вид лет четырнадцати-шестнадцати.
Она не обращала никакого внимания ни на игру света и тьмы, ни даже на надоедливый ветер, который от скуки и одиночества заигрывал с нею: то ласково трепал её челку, то озорно поднимал края коротенькой юбочки, или проникал в вырез блузки, стремясь добраться до двух соблазнительных холмов, сокрытых от посторонних взглядов школьной одежной. Недалеко от неё валялась безголовая тушка белого петуха, точнее то, что от него осталось и плошка с кисточкой. Даже при беглом взгляде становилось понятно, что послужило «краской» для такой странной напольной живописи.
Взгляд подростка был прикован к одному из двух рядом стоящих зеркал, а если быть еще более точным, то к коридору в бесконечность, открывавшемуся в зеркале, благодаря особому расположению «дверей в Зазеркалье».
Монотонным голосом она произносила малопонятные слова, однако, имевшие структуру и ритм стиха, раскачиваясь при этом из стороны в сторону, периодически делая глоток из рядом стоящей чаши (во избежание необратимых последствий, некоторые детали обряда, а также слова заклинаний изменены и в представленной форме не влекут за собой каких-либо последствий, кроме потери времени излишне любопытного читателя (прим. автора).
— Коносер, куэ ту
Мюда ми сентир мундо!
Тенеши Эшу мульер
Да эскруаза
Ди Люсифер!
То ли раскат далекого грома, то ли увиденное в «окне в потустороннее» заставили девочку вздрогнуть и перестать раскачиваться. Её расширенные зрачки зафиксировали что-то нечеловеческое, медленно выплывавшее из коридора Зазеркалья. Охватившие одновременно ужас и какой-то восторг заставили уста девочки прекратить чтение стихов.