После Пашкиной «регулировки» их серебристый «Порше» заглох аккурат через три километра от нашей заправки. Прикинь, зима, ночь, пустая трасса... и три лоха в заглохшей машине. Вернее, лох и две лошки. Я их как на заправке увидел — обалдел. Тут же Пашке говорю: «Иди! Они». А Пашка — спец, ему только капот открой. Короче, он все сделал, как надо, да еще и бабки с мужика слупил.
И вот подъезжаю я на девятке, мужик — мне навстречу: «Помогите, — говорит, — завести машину. Я вам заплачу». А потом, вижу, узнал меня: «Вы из заправки? Что же ваш механик так нам помог?». «Он, — говорю, — вообще, специалист отличный. Но, знаете, всяко бывает. Вы, — говорю, — посветите мне фонариком, я посмотрю». Минут пять ключи всякие, отвертки просил его подавать, а сам ржу беззвучно в темноте. Не заводится машина — а все. Я засовываю голову в салон, здороваюсь с дамами и серьезно так предлагаю: «Давайте, я вас отбуксирую в нашу деревню, переночуете у меня, а завтра починим вашу машину — и вперед». «Нет», — сказала та лошка, что постарше, мамашка, короче. «Жаль, — сказал я, сделав вид, что обиделся. — Ну, как говорится, прощайте». За время нашего базара мимо не проехала ни одна тачка. Мороз крепчал, он тоже был на нашей с Пашкой стороне. « Молодой человек, — услышал я за спиной, — буксируйте нас куда угодно, только в тепло». «Но Эльвирочка...», — возразил мужик. «Папа!». Этот звонкий девичий возглас был решающим в этом голосовании. Через полчаса вся компания уже входила в дверь моего скромного жилища. «А котеджик у вас, молодой человек, неплохой, — заметил мужик. — Сколько этажей?». «Три, плюс подвал», — ответил я.