27.10.09.
— Вот люблю я Курвуазье... За одну только форму бутылки люблю, — философствовал Кисэр над почти допитым коньяком.
— Чем тебе так нравится форма бутылки? — спросила лежащая рядышком Калинка. А лежала она попкой кверху, держа изящные лодыжки на весу.
— А тем же, чем и твоя попка, — Кисэр подхватил мою мысль и припечатал ее легким жестом обожания — сначала по левой булочке, потом по правой.
— Я буду Винни Пух, — он поставил нас перед фактом. Сделав последний глоток, Кисэр обратился ко мне:
— Вот ты знаешь, Лэм, какой это полезный предмет — пустая бутылка?
— Мне сказать «и-ааа»? — поинтересовался я, вживаясь в роль ослика-именинника.
— Боже упаси, — Кисэр театрально отмахнулся от меня бутылкой, вызвав всеобщее веселье. Потом на секунду задумался, положил ее в центр круга, и раскрутил. Горлышко показало на Олега.
— Кого мне целовать? — на полном серьезе спросил он.
— А это мы сейчас узнаем, — с торжественной гримасой на лице, Кисэр раскрутил бутылку еще раз. Да так сильно, что она вращалась добрых секунд тридцать. На последних мгновениях Рита выдернула из волос карандаш и отстукивала им барабанную дробь по краю журнального столика. Мы все, как зачарованные, следили за горлышком... Оно указало на Кисэра.
Я по очереди взглянул в лицо каждого из присутствующих. Настя не понимала, почему никто не смеется над этой двусмысленной ситуацией. Она имела весьма смутное представление об истории взаимоотношений выбранных бутылочкой людей. Кисэр заметно растерялся, и со смущенной улыбкой (впрочем, довольно наглой), опустил очи долу. Рита в уме делала ставки, азартно стреляя глазами то в одного избранника, то в другого. Катюша на секунду переглянулась с Олегом, и на ее лице моментально отразилось точно такое же выражение, как у него. Расслабленно-игривое. Каким-то непостижимым образом она уже знала, что будет дальше.
— Ну, иди сюда, медвежонок, — ласково позвал Олег. Я мог видеть его лицо только в профиль, но даже из такого положения шальные искорки в глазах были хорошо заметны. Меня кольнула ревность...