Эррисман приподнимет край твой кофты, потом совсем задерет, пока не будет виден черный лиф. Его губы начнут ласкать твой живот, обдавая горячим дыханием. А волосы, черные как смоль, приятно защекочут кожу. «Если бы это было с любимым человеком, можно было бы и порадоваться, и восхититься его ласкам, умению. Но этот человек чужой, от него веет смертью и болью» — подумаешь ты. Положив руки на грудь, постараешься хоть как-то прикрыться, опустить кофту. — Не глупи, дорогая, не стоит этого делать, — куда-то в пупок скажет тебе Эррисман. Когда он поднимет голову, глаза начинают тебя испепелять. Пара секунд и от твоей кофты остаются лишь ошметки и те в его руках.
— Чем быстрее мы закончим, тем быстрее я тебя отпущу, — скажет ухмыляющийся Эррисман. — Ты закроешь глаза, понимая, что он лжет. — Прошу, не надо, — вновь попросишь ты. Но парню уже не до твоих жалких просьб. Одна его ладонь ласкает твой живот, вторая расстегивает молнию на юбке. Свет в машине станет тускнеть. Ты приоткроешь глаза и ужаснешься. Даже в полумраке его глаза светятся алчным огнем желания и некой силы. Их свет пугает и одновременно завораживает, глубина поражает. Но от тебя не может ускользнуть тонкий намек грусти в них. Не в силах сопротивляться ты приподнимаешь бедра, помогая снять с себя юбку вместе с колготами, оставляя тебя в одном нижнем белье. На несколько секунд молодой человек залюбуется открывшейся картиной, облизывая пересохшие губы.
Ладони парня коснутся твоего лифа, сжимая груди и немного массируя. Почему он медлит? Оттрахал бы да прикончил. Зачем тянуть время? Из тебя невольно вырвется стон, тихий, но отнюдь не от боли. — Ну вот уже хорошо, — прошепчет парень, чуть приподнимет и умелым движением руки расстегнет застежку на лифчике, откидывая его в сторону. Твои щеки обожжет румянец смущения, а руки так и будут норовить закрыться. — Какие аппетитные у тебя сосочки, — продолжит Эррисман, — так и тянет облизать. Затем наклоняется и целует один, касаясь его кончиком языка. Обводит круговыми движениями и засасывает в рот.