Можно было подумать, что она «кончила». Еще чуть помедлив, отпрянула от меня, и сказала: «Дай мне подняться, надо привести себя в порядок». От неожиданности, я ее отпустил, она встала, поправляя платье, и подарив мне улыбку, вышла из комнаты. Кстати, последний раз я ее видел улыбающейся, еще до смерти мужа. Она ушла, скрипнула дверь в ванную, а я, сидел обескураженный, не зная, что и думать. Толи готовиться на отсидку, 15 суток она мне точно обеспечит; то ли к горячей ночи с тещей, в одной постели? Глаза смотрели телевизор, но что там показывают, я не понимал.
Минут через пять, она вышла из ванной, прошла в свою комнату, и вернулась на кухню. Стала там чем-то греметь, и даже напевать! А потом, когда я себе уже «сломал» голову, позвала меня на ужин?! Меня, которому час назад, и кусочка хлеба, маслом, не намазала бы! Ошеломленный. Я помыл руки, и зашел в кухню. Судя по сервировке стола, 15 суток мне не светило, а вот второй вариант, принимал четкие очертания! Как всегда, сервировка была безупречной. Но посреди стола, стоял графинчик, судя по цвету, с коньяком. Присутствовали и два бокала, низкие, с широким горлышком. Присутствовал и нарезанный лимон. Это конечно пошло, закусывать коньяк лимоном. Ведь лимон своим вкусом перебивает всё послевкусие, ради которого так и ценится коньяк. Но в данном случае, главным было наличие их на столе, а не то, подходит лимон к коньяку, или нет! Мы сели. Я разлил напиток, а Любовь Николаевна положила на тарелочки закуску. Выпили, не чокаясь и без тоста. Закусили. Честно говоря, я был еще в смятении, и не знал, как начать разговор. Она то же молчала. Ужин прошел в молчании.