... В понедельник с утра звонит Антонина Павловна из 38-й. Говорит: «Помоги, Лешенька, кран на кухне не работает». Ну что делать — оделся, пошел к ней. Звоню в дверь — открывает мне и вижу сразу что на ней тот самый халат в василечках. Халат этот — одно название, а не халат, а уж тем более на ее телесах непомерных. На баулах ее спереди еле сходится, того и гляди, пуговицы деру дадут. Я б тоже дал, но боюсь ее, она ж одной ручищей своей мне хребет перешибет. А ляжки ее слоновьи? Я такие только на картине видел, там где голые бабы заплывшие жиром в море купаются. Рубенс что-ли. Вот этому Рубенсу Антонина Павловна бы по вкусу пришлась, это точно.
Стараюсь не смотреть на все это великолепие, прохожу на кухню, открываю кран — вода течет. И тут же чувствую, как две грабли ее мне на задницу ложатся и сжимают ее как экспандер. Стою не двигаюсь, понимаю, что дальше еще хуже будет — и правда, одна рука ее в мои брюки лезет и начинает там шабуршать, а сама она уткнулась мне в шею и пыхтит как паровоз. Поворачиваюсь, пытаюсь вывернуться, но поздно — этот плотоядный мамонт своего теперь не упустит. Зажимает меня как тростинку и начинает лобызать. Было бы у меня хоть раз в жизни с телкой нормальной — никогда бы на эту махину не встал, но херу моему на безрыбье и тюлень рыба. А ей только этого и надо — как увидела мой тарчун, так и тащит сразу меня на свое лежбище, бросает на спину, а сама сверху падает и топит меня в своей жировятне. Куда не глянь — везде она, так ребра сдавила, что дышу еле-еле, и свободно себя чувствует разве что мой елдак в ее щели.
Глаза закрываю и пытаюсь себе представить, что я в санчасти и на мне сейчас скачет Наденька. А тяжелая она такая, потому что в руках у нее пулемет. Сисечки ее скачут в такт движениям, а с губ то и дело срывается стон... нет, ну не может Наденька так стонать. Так стонать может только животина с хоботом. Ну точно, Антонина Павловна — мамонтиха. Открываю глаза. Перед лицом моим скачут дыни. Кладу на них руки, чтоб не мельтешили так. Дыни на удивление теплые и мягкие, и если воспринимать их отдельно от остальной тети Тони, то вполне себе ничего. И тут меня накрывает, ну как там обычно пишут, «волна блаженства». Заливаю, в общем Антонину Павловну своей малофьей, а она, кажись, и довольна. Может тоже свое получила, а может и просто рада, что чавкалку свою проветрила. «Спасибо, говорит, Алексей, что выручил, вот тебе 200 руб. Да бери, бери, не стесняйся, сантехник бы с меня в два раза больше взял».