Расставание же проходило всякий раз смиренно. За день до отъезда наше щебетание угасало. Я, как правило, ночью слышал, как во сне плачет моя любимая женщина. Утренний секс при этом проходит на пределе эмоционального срыва. Потом, уже сидя в самолете, пускаю скупую мужскую слезу. Понимаю, в каком убийственно тяжёлом состоянии и я сам нахожусь, и находится моя любимая женщина. Ей ведь предстоит жёсткая антисексуальная жизнь вплоть до моего нового возвращения.
Ни разу она не выходила из квартиры, чтобы проводить меня в аэропорт. Движения её рук и резкость её взглядов были столь жесткими, что становилось ясно — она не допустит при мне ни каких сантиментов. Очень сухо передаёт мне мой дипломат и даже не позволяет себя поцеловать. Её мужественности на тот момент могут позавидовать даже «палачи». Меня это устраивало. Ведь в отличие от неё я возвращался в Москву, где у меня были другие любовницы.
Ну а я же не смог отделываться от вновь приобретённых навыков по психологии и психиатрии, которые я как губка впитывал в себя от каждого приезда к своей Ереванской любимой женщины. Мои яйца-и-душа на те моменты были опустошёнными. От сексуального переутомления я едва мог передвигать ноги.
По физиологическому состоянию моего организма — я напоминал «белую-смерть», ну как бы бледная-доходяга. Но-но-но проспав в самолёте три часа, всё разом восстанавливалась и мало того, я как наркоман вновь готов трахать женщин, как ни в чём не бывало. Эх, молодость!!!
А вот навыки анализировать, привитые мне благодаря «наблюдению-за-театром» ещё долгое время после расставания с моей любимой армяночкой-Еленой пёрло из меня. Я ещё долгие дни-и-недели самостоятельно, без своего духовного учителя наслаждался этим занятием, которое неминуемо приводило меня к новым знакомствам.
При этом я натыкался и на других донжуанов, маньяков, сатанистов и мистиков, которые наравне со мной «в толпе» практиковались-как-и-я. В быту они не видимы, но «в работе-над-театром» мы были опасны друг-для-друга. Об этом меня не раз предупреждала Елена. Я же находясь под её духовным контролем, чувствовал себя комфортно-и-защищённо. Но при одиночной практике я испытывал либо страх, либо кураж.