— Ну да, около восьми я вышел из школы. Я настраивал аппаратуру в актовом... Людмила Валерьевна там была... Потом вернулся в кабинет русского, взял сумку и пошел.
Учителя переглянулись между собой...
— Людмила Валерьевна? — переспросила директриса.
— Да.
Опять молчание.
— И она была одна?
Я понял, что сейчас могу сболтнуть лишнего.
— Была... В смысле?... Где? В актовом? Ну, там же я еще был...
— Так, Ирина Геннадиевна, так где, вы говорите, увидели Ланьковского? — Татьяна Анатольевна произнесла мою фамилию.
— У кабинета истории.
Директриса утвердительно покачала головой. Немного помолчала.
— Ладно, Вань, иди, — сказал она, тяжело вздохнув.
Я вышел из кабинета директора и вздохнул. Пронесло или нет? И что они имели ввиду, когда расспрашивали про «русичку»? Видимо, тут было все неспроста, и я чего-то не знал.
В остальном же день проходил буднично, хотя и доставлял мне массу волнений по поводу моей собственной судьбы. О происшедшем практически никто не знал, и это радовало. Однако же, проходя мимо директорского кабинета, я смог заметить, что Людмила Валерьевна вышла из него, и, прикрывая лицо рукой, не замечая меня, отправилась к себе в кабинет. Мельком я успел заметить что «историчка» осталась в кабинете.
«Вот тебе новость... « — подумал я. Сегодня последний урок — литература, и не хватало мне еще встречи глазами с учительницей. Видимо, у нее был какой-то разговор с директором, и, судя по всему, разговор мог коснуться меня. Неужели, учителя что-то знали о тайной связи двух педагогов? Видимо, следующее полугодие для меня не будет простым. Жизнь усложнялась не по дням, а по часам...
Тем не менее, урок прошел буднично, я лишь в конце, когда все уже вышли из класса, и собирались идти домой, я услышал:
— Ланьковский, задержись!
Я обернулся.
— Закрой дверь.
Я выполнил просьбу, и мы остались с «русичкой» наедине. Сердце колотилось, мне опять стало не по себе. Похоже, «разборки» еще не закончились.
— Сядь здесь, — она показала мне на первую парту перед учительским столом.
Я опять повиновался.
Она села напротив меня, на свое место, и подперев лоб ладонью, замолчала. Я заметил лишь, что она смотрит на фотографию, лежащую
под стеклом. На ней, искренне улыбаясь, и святясь счастьем, сидели, обнявшись, две женщины — учитель истории и учитель русского языка и литературы.