Булат, скотина, уже постанывал подо мной! Похоже, ему это начало нравиться! Я таранила его, как отбойный молоток, как пулемет, стараясь вернуть ему боль, но парень лишь стонал все громче, и даже начал подмахивать мне задницей! Ну ничего, надеюсь, когда я закончу с ним, он станет подстилкой для своих же друзей, и они будут каждую ночь проделывать с ним то, что до этого сделали со мной!
Блондинка успела кончить уже раза два. Даже мой членик встал от ее пассов! Чего уж говорить о троих насильниках? Хотя, надеюсь, что им так больно, что их отростки и не пытаются встать! Мои ножки и животик уже болели от нагрузки. Как только парни выдерживают — так ебать нас, девушек? От мыслей меня отвлек возглас Кристинки.
— Блин! Мой кончил!
Рустам в самом деле трясся в оргазме. На скамейке под ним расплывалась лужица спермы, смешиваясь с кровью. Похоже, вместо двух трахалей и одной сучки, в их компании теперь будет один кобель и две шлюшки!
Аленка умудрилась найти где-то каску и оранжевую жилетку, и, надев их на себя, поставив на пол лопату, вращалась вокруг этого импровизированного шеста. Может, насильникам вовсе и не нравится то, как мы их трахаем, а кончают они, глядя на блондинку? Если уж я была близка к оргазму, я — девочка, то чего говорить про них?
Булат внезапно сжался подо мною, и тихо-тихо запищал. Расслабился и снова сжался с такой силой, что веревки, опутавшие его, затрещали, готовые взорваться. И этот кончил!
Отстегнув страпон, оставив его у извращенца в заднице, я, пошатываясь от усталости, добрела до скамейки, на которой сидели Валера с Виталиком, во все глаза пялившиеся на блондинку, и вытащила из губ Витали зажженную сигарету. Присев рядом, я с жадностью затянулась.
В нашем строю осталась лишь Катя. Сестренка знала свое дело. Еще бы! У нее опыт общения со страпоном был больше, чем у всех собравшихся вместе взятых! И все — благодаря мне! Олег перед ней все еще хрипел от боли, лаская мой слух. Пот градом катил с девушки, ее маячка промокла насквозь, и прилипла к телу сестренки, обрисовывая каждый ее изгиб. Не торопясь, покручивая попкой, тяжело дыша, она совершала фрикции в насильнике. Даже Аленка притомилась — наблюдая за возмездием через полуприкрытые веки, она сидела прямо на грязном, пыльном полу.