Сашка Воронов честно занимался до самого вечера. С другой стороны, насколько от этого был толк — большой вопрос. Ведь мысли его витали совсем в другой области. Время тянулось нестерпимо медленно. Мама ни разу не потревожила его. Саша слышал только, как она ходит, что-то открывает и закрывает, как гудит пылесос и воет стиралка. Около восьми за окном стало смеркаться...
Парень тупо смотрел в книгу, не понимая смысла слов и формул, и ждал. Вдруг он услышал легкие шаги босых ног по ламинату, направляющиеся к его комнате. Сердце забилось так сильно, что заглушило тихий стук в дверь. Он развернулся на стуле. Вошла мама и нерешительно застыла на пороге. Потом щелкнула выключателем, погрузив комнату в полумрак. Впрочем, света настольной лампы было вполне достаточно. Она долго подбирала нужные слова, но так и не смогла ничего сказать: всё надуманное казалось глупым и неуместным. Поэтому Юлия просто закрыла глаза, подняла руки и взялась трясущимися пальчиками за верхнюю пуговицу. Те не слушались, и женщине потребовалось не меньше минуты, чтобы справиться с застежками. Она повела плечами, и рубашка, под которой больше ничего не было, беззвучно соскользнула на пол. Юля опустила руки вдоль тела и замерла. Даже сквозь прикрытые веки она ощущала, как сын пожирает ее глазами. В полном безмолвии мать и сын замерли минуты на 2. Но тут характерные звуки и движение воздуха дали ей понять, что Сашка встал и подошел к ней. От осторожного прикосновения к обнаженной груди Юля вздрогнула.
— Ты же... только смотреть хотел?, — треснувшим голосом спросила она, но не сделала попытки отстраниться или убрать руку сына.
Тот понял это по-своему, и в следующее мгновение положил на ее грудь всю свою ладонь, легонько сжав полную, упругую плоть.
— Мама, ты... ты даже не представляешь, какая ты красивая!
Юля только вздохнула. Саша убрал руку, отошел назад, и до ее слуха донесся шорох одежды. «Что он делает? Раздевается?! Зачем?!!», — лихорадочно думала женщина. «А если он захочет меня? Бежать?! Глупо. Я же хочу этого. Хочу! Сама хочу!!»