— Ну вот, она была весёлая такая, открытая. А сейчас что? Ходит на своей волне, почти ни с кем не разговаривает. Так, привет-пока. Ты вот вспомнишь, когда последний раз с ней о мужиках говорила?
— Да так сразу и не вспомню. А что?
— А то, что я тоже не помню, когда последний раз, такой разговор был. Понимаешь? Такое ощущение, что у неё мужика то этого, и нет уже.
— Да ладно. Придумаешь ещё. Мало ли, может не хочет она об этом говорить.
— Раньше любила, а теперь нет? Она же часами могла про своего Олежку говорить. Нет, тут что-то другое. Ты знаешь, я же её вчера вытянула в кафе посидеть. И кое-что выяснила!
— Ну и что, выяснила?
— В том то и дело, что нет. Упёрлась рогами, и говорит, что всё нормально. Но я же чувствую, что нет. Я её давай спрашивать, когда они уже ребёночка заведут. Больше пяти лет женаты, и всё никак, понимаешь?
— А она что?
— А что она — молчит, как партизан. Ты же меня знаешь, по глазам вижу, что там не всё нормально.
— Наташка, ну ты даёшь! И что теперь?
— Не знаю, что теперь. Знаю только, что муж у неё, самый натуральный казёл!
— Ну, ладно. Пошли пока. Скоро урок, а мне ещё надо в туалет успеть.
— Ладно, потом ещё поговорим.
После непродолжительной возни, дверь открылась и тут же захлопнулась, класс накрыла тишина. И я такой, офигевший, сижу под столом, теребя в руках отвёртку. Такого я не ожидал услышать про Елену Николаевну. Конечно, я и сам замечал тоску в её глазах, но думал, что она такая с рождения. Подслушав этот разговор, я многое понял. И вроде многое стало на свои места. Возможно даже, она испытывала ко мне какие-то чувства, заигрывала, намекала, но боялась сделать первый шаг. А я не замечал её жестов, списывая это всё на дружеские отношения, которые между нами завязались. Да и не мог я взять инициативу в свои руки, она ведь замужем. И вот мужа его, если он ей действительно изменяет, я не понял. Смысл идти на сторону, если у тебя есть такая ухоженная, молодая и красивая жена? Странный муж, как минимум. Но, как говориться, у каждого в голове свои кабачки. И такую возможность исключать нельзя.
С тех пор, мысли о Елене Николаевне, не давали мне покоя. Даже, когда я обнимал свою Настю, думал о математичке. И даже тогда, когда не только обнимал. В итоге, я решил разузнать всё, и прояснить окончательно. Была мысль развести на разговор саму Елену Николаевну. Но внутренний голос подсказал, что это неверный путь. Можно только всё испортить. Поэтому я решил понаблюдать за ней со стороны.