— Это давно у них. — Они хихикнули. — В карты играть мы все мастаки. Занять вечера-то надо было чем-то. Как-то вечером, устав от всего, стали играть на желания. Вот и получилось, что после того, как перепробовали всё, вспомнили о собаке. Пошли смешки, подначки. Короче. — Они махнули коньяка, закусили. Я покосился на дверь комнаты Мари. — Э! Не обращай внимания. Он ею ещё с часа полтора — два не выпустит. Крепкий любовник. — Они захихикали, но тихо. — Сначала выпало Мильке. — Милена кивнула головой, подтверждая, что так и было. — Она у собаки сосала. Представляешь? С первого раза он так вошёл в раж, что чуть не покусал её. Так нам тут стол уделал! Столько спермы было! А потом выпало мне. — Светка улыбнулась. Сперма, размазанная на лице, делало её таким странным! — Я ему подставила свою лохматку. Он принялся меня вылизывать. Они держали, а он лизал. Они смотрели, а он высасывал меня, выбивая все мозги. Короче, я кончила. — Она почесала поросль своего коротко стриженного газона лобка, усмехнулась. — Кончила так, как не кончала ни с мужиком, ни с одной из них. — Рука её легла мне на колено. — А он разошёлся. Так разошёлся, что мы думали, что всё! Хана!
— Ага. — Милена снова выпила. Пьёт-то как прапорщик — не косея и не закусывая! — Он стал нас всех гонять, пытаться прижать. Как мужик. — Она хохотнула. — Ну, потом мы Мари прижали. Нам что ли одним? Поставили раком, держим. А он её наяривает, она стонет, пытается вырваться.