Через полторы недели приехали сестра, и мой отец. Командировка у отца кончилась немного раньше, чем положено, и на предприятии его отозвали обратно. Поэтому получилось, что с сестрой они приехали в один день. Все это время я ночевал с матерью, и наш секс стал обыденным явлением. Но теперь, когда все домашние были в сборе, мне пришлось ночевать у себя. Кстати сказать, у нас с сестрой была одна комната на двоих, так что и рукоблудствовать, мне приходилось осторожнее и реже.
Вечером, за ужином, я посмотрел на отца. И задал сам себе вопрос: что такого мама нашла во мне, что решилась на инцест? Неужели она не смогла подождать его возвращения? Или здесь что-то за пределами здоровой психики? Да, я молод, играют гормоны, мне негде реализовать свое либидо, но мама... Отец был ладно скроен: мускулист, широкоплеч, спортсмен — он два раза в неделю ходил на теннис, и бегал в те дни, когда тенниса не было. Он и в размерах интимных органов превосходил меня: он как-то брал на теннис меня с собой, и тогда, в общей раздевалке, я поразился размерам его неэрегированного фаллоса. Может быть, он не умеет им пользоваться, подумалось мне, но какие умения у меня — мне ведь только шестнадцать лет... Да и выглядел он моложаво, не смотря на то, что был старше мамы на 5 лет, ведь его организм не был отягощен пристрастием к алкоголю или табаку. В семье обходителен, в общем, не мужчина, а сказка. Я ничего не понимал.
Уже перед самым сном, подождав, пока сестра переоденется, я вошел в нашу комнату. Скинув с себя шорты, и оставшись в одних трусах, я полез на свой диван. Анжела сидела за компьютером в пижаме. В комнате было темно, только свет монитора немного разгонял темноту.
Я стал рассматривать ее. Меня интересовал цвет ее волос. Мы все были русые: я, мама, отец. Но Анжела — блондинка. Сомневаться в родстве не приходилось, лицом она была вылитая мама.
— Может, кино? — предложила сестра.
— Ну, давай... — согласился я.
Она открыла на компьютере один из свежескачанных фильмов, села на край моего дивана у самой стены, уперев ноги в подбородок. Ей было 14 лет. Она была как раз в том возрасте, когда в чертах ее тела уже во всю проявляются стать и грация настоящей женщины. Она была красива. Ее длинные волосы были забраны в косичку. Ее профиль в темноте нашей комнаты был великолепен.
Мы смотрели фильм молча в течении получаса, потом она изрекла:
— Дурь какая-то... Там есть что-то еще?
Я был согласен. Фильм оказался не очень интересным.