Оленька взяла в руку первую, завораживающе-безжалостную розгу, и я боязливо зажмурила глаза, как в кабинете стоматолога, чтобы ничего не видеть, и приготовилась к самому страшному. Гибкий ивовый прут со свистом рассёк воздух и наискось резко полоснул по обнажённым грудям. Удар был настолько сильный, что на моих молочно белых, не загорелых за лето сиськах с большими коричневыми блямбами пупырчатых сосков мгновенно вспыхнул кроваво-красный рубец. Я заорала как резаная и чуть не уссалась от нестерпимой боли, хоть писать было уже нечем — до этого я опорожнила уже под себя мочевой пузырь.
Розга просвистела во второй раз и рассекла нежную белую кожицу на груди в обратном направлении, так что образовался большой, кровоточащий крест, как бы перечеркнувший мои сиськи. Я взвыла не своим голосом, забилась как полоумная на кровати и принялась униженно умолять Оленьку, чтобы она меня больше не била. Но слова мои никак не доходили до возбуждённого сознания моей милой девочки. Вернее, они доходили, но вызывали не жалость и сострадание, а совсем другие, садистские сексуальные чувства. Вид моих страданий и унижения всё больше и больше возбуждал и распалял Ольгу, и она безжалостно обрушивала розгу на мой беззащитный, мягкий, слегка колышущийся живот, упругие ляжки, выпирающий бугорок лобка. Ноги мои были разведены в стороны и зафиксированы в таком положении ремнями, и Ольга старалась попасть прутом по моей промежности. Для этого она била не поперёк моего тела, а вдоль. Когда ей это удавалось, и розга жестоко полосовала нежные наружные губы моей вагины, я орала так, что вероятно слышно было даже на улице и у соседей, и чувствовала, что ещё немного и не только уписаюсь, но и обгажусь.
Меня всю трясло, слёзы ручьями текли по моим щекам, кровь просачивалась сквозь рассечённую кожу, и красными капельками скатывалась с белой обнажённой груди на покрывало, оставляя многочисленные кровавые пятнышки. Я металась на кровати, силясь вырваться из капкана цепко державших меня ремней, но всё было тщетно. Я поняла, что не выдержу этой жестокой пытки, слабо крикнула Ольге, что больше не могу, перестала себя контролировать и сдерживаться. Внутри у меня снова всё обрушилось, как снежная лавина в горах, — из передней дырочки сразу же потекло горячим... что-то вязкое, мягкое и противное — полезло из задней... Перед глазами всё померкло, как будто выключили свет в кинотеатре перед началом сеанса, и я потеряла сознание...