Глупые мы тогда были, молодые, но борзые. Первый курс ПТУ. Куда там — взрослые деваться некуда. Восемь классов позади, школа за плечами, автомеханики будущие, твою налево.
Мастер производственного обучения у нас был — Дмитрий Николаевич. Мужик такой, здоровый, как лось, кулак с футбольный мяч, и пикнуть не могли в его присутствии. Мы так и звали его меж собой Лось. А вот классный руководитель была литераторша Елена Сергеевна, хрупкая, стройная, высокая, ну девочка совсем. То ли после института, то ли выглядела так. Коса до пояса, а если распустит волосы, то словно плащом закрыта. Красивая. Любили мы ее, но доводили иной раз. Она так забавно злилась, но будто изнутри светилась вся. А мы, скоты и есть, что тут скажешь. Нам за счастье ее довести. Но прощала она нас, почти всегда прощала. Только иногда: «Вот пожалуюсь Дмитрию Николаевичу, вы у меня месяц двор мести будете». Но никогда не жаловалась. Или мы так думали.
Я был в авторитете, боксом занимался, ну и пацанов строил потихоньку, так, без насилия, без рукоприкладства. Сейчас понимаю, подростки, как стадо, им вожак нужен.
После первого курса мы всей группой с мастером и класснухой выезжали на три дня на Байкал. Турбаза, как сейчас говорят, эконом-класса. Деревянные домики, удобства во дворе, но кормежка входила в стоимость. Короче, первый день — все супер. Байкал, вечером костер, шашлыки под водочку. Елена, правда, чувствовала себя не в своей тарелке, так, молчала в сторонке. Но все равно была с нами.
Второй день в коме прошел. Ну, в шестнадцать водку пить мало кто умеет. Повалялись на берегу, кто посмелее, в Байкал залез, тут же вылез — вода в том году реально холодная была. Обед, ужин, как-то незаметно разбрелись по домикам. Но и двадцати минут не прошло, как в наш домик влетает Цуцик (прозвище у него такое было, мелкий очень и невзрачный)
— Там Лось класснуху дрючит, айда смотреть!
Мы подорвались с кроватей и к их домику со всех ног. В окне свет горит, шторки не задернуты. Прилипли всей ватагой к окну. Картинка та еще.
Лось всей своей массой вдавил в матрац худенькое тело Елены Сергеевны. Нависает сверху и долбит ее, как отбойный молот. Вверх-вниз, вверх-вниз двигается его массивное тело. Тут я заметил — его ручища зажимает ей рот, и вдруг поймал взгляд... Её взгляд! Глаза, наполненные слезами. Молящие, жалкие, беспомощные...
— Мужики, так он ее насилует...
Кто бы знал эти слова тогда? Кто бы понимал хоть что-то?
Во мне явно сработала интуиция.
— Её спасать надо!