Оставаясь на диване, Афанасьев поманил женщину к себе, и когда она приблизилась, принялся неспешно подтягивать вверх ткань её длинной юбки. Касаясь руками гладких ног Елены, он медленно, сантиметр за сантиметром, обнажал их, пока не дошёл до изысканных чёрных трусиков. Потом — одно движение, рывок, и он спустил с женщины трусы до изящных щиколоток, открыв её пиздёнку, в которую тут же впился губами. Если Елена и ожидала, что он будет послушно вылизывать её, пока она не погрузится в оргазм, то женщину ждало разочарование. Это право Афанасьев щедро оставлял её мужу.
Всего пару дней назад, Афанасьев трахнул свою любовницу прямо в машине, на парковке возле её дома, после чего велел идти к мужу, и попросить, чтобы рогоносец как следует, отлизал своей супруге. Подмываться перед этим, Елене не разрешалось. Точной уверенности, что Елена выполнит его приказ, у Афанасьева не было, но чутьё подсказывало, что возбуждённая их порочной игрой «в шлюшку», женщина, сделает именно так, как ей велели. Возможно, что в другой ситуации, Афанасьеву было бы даже по-мужски жалко своего соперника, вынужденного самозабвенно работать языком меж широких ляжек своей супруги, лаская ей пиздёнку, куда недавно, так обильно разрядился другой. Но муж Елены, безмерно чванливый колобок-чиновник, привыкший ощущать себя хозяином мира, не вызывал у Афанасьева симпатий, а потому мелкая каверза с кунилингусом, забавляла.
Сейчас, в офисном кабинете, Афанасьеву хотелось лишь по-настоящему разогреть, довести сучку до исступления, лишить остатков здравого смысла и стеснения, превратив в неудовлетворённую самку, а потому оральные
ласки были прерваны раньше срока.
— Иди на своё директорское место! Шлюха! Блядь! Подстилка! Не садись на кресло, а залезай на него с ногами, дура! Оно у тебя словно королевский трон, огромное, мягкое, комфортное! Раздвинь пошире ноги, ступни поставь на подлокотники!
Диспозиция поменялась, и теперь Елена сидела, если так можно было бы назвать, ту позу, в которой она сейчас раскорячилась на просторном, директорском кресле, а Афанасьев стоял, возвышаясь над её столом. Он бросил женщине в руки самый толстый маркер из тех, что лежали на её столе.
— Покажи, как ты рабОтаешь, госпожа директор! Вводи его в себя! Потихоооооньку! Глубже! Глубже!