Помимо мамы был сын, очаровательный пацан лет шести, очень красивый и живой. Он любил, когда я приходил в гости, потому что со мной всегда можно было поговорить, прочитать мне стих, который сегодня выучили в детском саду, побеситься на ковре, посмотреть телевизор. Со мной было здорово, весело и интересно, а мне с ним — даже более того. Больше всего мы любили играть в ковбоев... в этой игре роли распределялись достаточно четко — он ковбой, а я — его лошадь. Мне не очень нравилось скакать на коленях по всей комнате, но ощущение прикосновений детского тела к моей спине компенсировало все неудобства. Иногда мы читали книжки вслух или сидели и смотрели мультики... Я сажал мальчишку на колени, чувствуя его острые ягодицы... иногда гладил его по голове. Я приучал его к своим прикосновениям. Никакого плана у меня не было, просто мне нравилось это, меня возбуждало что за маской доброжелательности и интереса к ребенку скрываются совсем другие чувства и желания. Однажды, лежа в постели с ней, мы заговорили о первом сексе. Постепенно разговор перешел на ее отпрыска.
— Знаешь, — вдруг прошептала она мне на ухо — я бы хотела, чтобы первый раз у моего сына был со мной.
Я поцеловал ее в сосок...
— Тебе не странно слышать это? — спросила она.
— Нисколько. Если бы у меня был ребенок, то к сексу его приучал бы я и только я.
— Это если девочка, а если мальчик? Ты же не хотел бы, чтоб твой сын вырос голубым.
— Я бы хотел, чтоб мой сын или дочь выросли людьми, которые свободны от предубеждений морали и общества. Это раз. А два — я просто люблю всевозможные извращения, и секс с собственным ребенком — на мой взгляд, самое лучшее, что может произойти.
Она задумалась.
— А как же психика? Это может все поставить с ног на голову у ребенка в голове.