К тому времени, немного остывши, женщины опомнились и вновь приступили к экзекуции солдат. А те и не сопротивлялись, быстро покинули поле брани.
Капитан, которому почему-то сообщили о безобразии позже, чем следовало, поторопился поймать за развратом подчиненных, но кто кого и в какой позе, он так и не узнал. Все мирно мылись, или парились, а дверь была вставлена в коробку. Правда, от заведующей бани Понкин получил взбучку. После бани уже в казарме он вызывал солдат к себе в кабинет, но ничего не выяснил. На вечерней проверке он лишил всю роту увольнения на целый месяц. После пригласил к себе прапорщика, прижал его к стене и грозно вопрошал:
— Ну-ка, сучий сын, признавайся, куда ты ложил отворотный порошок, солдатам в миску или все ко мне в тарелку?
На следующий день Понкин пригнал в баню сварку и заменил дверь на железную. Капитана за этот случай перевели в другой гарнизон. Можно предположить, что в другом подразделении к старым рассказам он присоединил и новый — о баньке.