И, наконец, я в ее воротах! Сучка уже устала и только повизгивала, не кричала. Я с наслаждением смотрел, как ее тело крутится в грязи, как на ее длинные черные волосы, распахнувшиеся широким веером, налипает мусор, плевки и окурки. И тут я обнаружил то, на что и надеялся: она была девственница. Если бы это была черная девушка, не меньше полусотни парней уже прошли бы через нее, и было бы у нее не меньше пары детей. Но эти белые бляди слишком хороши для этого, а белые парни — медленное и нерешительное говно. Вот почему любой белый когда-нибудь хочет быть черным. Так или иначе, а у этой сучки я собирался стать первым.
Она изо всех сил напряглась, но я продолжал медленно вдавливаться в нее...
— Боже, НЕТ! Нет... нет... — она задохнулась и попыталась, изогнувшись, освободиться от меня, а я продолжал держаться на ней и снова и снова, интенсивнее и интенсивнее вдвигался в ее внутренности. Ее глаза смотрели прямо в мои, ее небольшой рот сморщился в гримаску, ведь на моем лице она видела только животную похоть. Девчонка чувствовала отвращение, я знал это, но это было говно. Я собирался быть тем, кто я есть, независимо от того, на что она могла бы надеяться.
Еще один толчок и я откупорил ее. Она издала забавный девичий визг, особый визг молодой изнасилованной белой девственницы. Я слышал это неоднократно, но никогда не уставал слушать его снова и снова. Ее глаза сразу широко открылись и она отчаянно попробовала сбросить меня. У нее, конечно, ничего не получилось, я только глубже вдвинул ее задницу в грязь и стал толкать сильнее. Я еще глубже забрался внутрь ее извивающихся бедер, вдавливаясь в ее уже побежденную промежность.
— О Иисус, помоги мне! — завизжала она, когда я чуть ослабил нажим моего ствола. Но дюйм за дюймом постепенно я входил в нее и делал это медленно. Она долго боролась и устала, а мой член уже полностью исчез между ее прохладными белыми бедрами.