Отвратительным было и то, что Антон мог невесть что подумать о ее отношении к гигиене — она чувствовала, что, когда ученик сдернул с нее последний покров, удерживающий ее на грани целомудрия, ее киска вновь пустила пару капелек. Нет, конечно, Мариночка была современной женщиной и поддерживала промежность в надлежащем виде — выбривала ее, оставляя лишь густую меховую отдушку на лобке... но вот эта непонятная влага, буквально сочащаяся из нее! Так опозориться перед собственным учеником!
А тут Антон, вдоволь безнаказанно насмотревшись на ее интимное место, протянул руку к ее промежности. Он сейчас почувствует, какая она влажная! А может быть, он побрезгует, и этот позор прекратится? Но ведь тогда он решит, что она не сможет его больше стимулировать? Вся в раздрае, учительница не успела плотно сдвинуть бедра, и палец ученика легко скользнул внутрь нее. Увы, видимо как раз благодаря той влаге, которую она пускала все то время после того, как ей пришла неудачная мысль вызвать Антона к доске. У Мариночки перехватило дыхание. Не смотря на ни с чем не сравнимое унижение, которому ее подвергли, она почувствовала серию приятных коротких толчков, в эпицентре которых был палец Антона.
Между тем Антон наконец удовлетворился властью над своей учительницей и, натянув нижнее белье на место, одернув юбку, поманил Мариночку пальцем. Она присела рядом, униженная и раздавленная стыдом, но когда он сунул ей палец под носик и прошептал: «Оближите, Марина Михайловна!», отшатнулась. Впрочем, она пала уже настолько низко, что слизывание собственных выделений с пальца ученика уже почти ничего не значило. Тем более что наверняка, не сделай она этого, он не станет отвечать. Выбора не было, и Мариночка покорно облизала влажный палец.
И лишь после этого Антон, поднявшись сам, помог встать обессиленной от переживаний учительнице. Она еще нашла в себе силы сказать классу, что задачу решать до конца не надо — это будет домашним заданием. А потом углубилась в собственную тоску по потерянному благочестию и обретенному унижению. Вот только странно, почему ее мысли вновь и вновь возвращаются не к чему-либо, а к серии толчков внутри? О том, как это было сладко и как замерло сердечко.