Правда, есть еще так называемая настоящая, или вечная любовь. Несмотря на то, что ее не бывает, о ней твердят все нынешние фильмы и все попсовые песни до единой. Судя по всему, она нужна только для того, чтобы вышибать слезу. В самом деле: какой нормальный мужик согласится вечно трахать одну-единственную бабу? А как же принцип «бери все от жизни»?..
Саня не знал, какая именно у них с Аней любовь, как она называется, на какой полочке прописана, но знал совершенно точно, что у них все не так, как у всех.
Они с Аней выросли в одном дворе. Дружили не с детского сада, как в фильмах, а класса с седьмого-восьмого. Дружили крепко, хоть и не так, чтобы ночевать под окнами. Аня была скрипачкой-вундеркиндом, и Сане нравилось слушать, как она разыгрывает всякие пьески, такие быстрые, что это было похоже на цирк.
Потом Аня уезжала давать концерты, и ее не было полгода или около того. Вернулась она летом, и Саня не узнал ее. Неведомо откуда взявшийся бюст распирал футболку, сверкающие волосы струились до попы, а сама попа описывала при ходьбе восьмерки. Аня была рада его видеть, была полна впечатлений, и его родители зазвали ее к ним на дачу.
Саня, слегка очумевший от радости, водил ее по любимым маршрутам, и Аня топала за ним, покорно окуная ножки во все субстанции местных болот.
На третий день он повел ее через поле к дальнему обрыву.
Было очень жарко, и их футболки лоснились от пота.
— Уффф, — выдохнул Саня, стащив с себя проклятую мокрень. — Какой-никакой ветерок...
— Счастливый человек, — вздохнула Аня. Она подвязала волосы, но ее затылок все равно блестел прозрачными каплями, как цветок после дождя.
— Так ты тоже сними, — вдруг сказал Саня.
— Здрасьте! Я без купальника...
— Ну и что? Никто не увидит. Тут никого нет, — говорил Саня, как будто дело было только в этом.
Неизвестно, что повлияло — его уверенный тон или что-то еще, но она посмотрела на него, оглянулась... и вдруг сняла футболку.
Это произошло так быстро, что у Сани от неожиданности ухнуло в печенках. Он не верил своим глазам, глядя на крепенькие Анины грудки с маленькими темными сосками, а Аня щурилась, не зная, как быть дальше.
— Ну вот, — сказал он, изо всех сил стараясь говорить естественно. — Другое дело. Теперь не будешь мучиться.