Щедро плеснув на головку «смазки», я протолкнул член сквозь её колечко. Там было гораздо теснее, чем во влагалище и это нравилось мне куда больше. Член обволакивало со всех сторон, это было просто не передаваемое удовольствие. Я даже чуть не кончил раньше времени, но сдержался.
— Как у нас дела, Хьюстон?
— Нормально пока, — отозвалась Надя. — Непривычно-то как, Господи.
— Да, непривычно, — согласился я.
Когда прилив возбуждения немного спал, я начал двигать тазом. Сначала очень медленно, но постепенно ускорял движения. Стенки мощно пульсировали, что добавляло необычности ощущениям. Я готов был всегда заниматься только анальным сексом, но знал, что сестричка этого не одобрит. Ну ладно. Изредка, может, мне будет это перепадать.
Всё это время Надя ласкала себя между ног. Я просунул туда руку и ощутил, какая влажная она была. Значит, её тоже это нравилось. Хоть и больно было, хоть и неудобно, но нравилось!
И ещё было приятно кончать. Не нужно было выдёргивать член в последний момент, а можно было закончить прямо туда, что я и сделал, оросив её недра.
— Не вынимай, стой, — простонала Надя. Она быстро-быстро шевелила рукой между ног, потом протяжно вздохнула и расслабилась.
После этого мы опять надолго забыли про секс. Попка, как выражалась Надя, жутко болела и горела. Даже в понедельник задница ещё не прошла. Но на этой неделе пар у неё было всего две и потому мучения были не столь продолжительными. Скрепя зубами, она ругала меня на все лады, хоть и признавала, что удовольствие от этого получить можно. На вопрос, можем ли чаще этим заниматься, она неопределённо отозвалась: «Посмотрим».
И опять я был лишён доступа к её телу почти на неделю. Смилостивилась она только вечером в пятницу. Когда я зубрил латинские афоризмы, она, надев мой халат и шапочку на голое тело, уселась на диван и начала демонстративно ласкать себя.
— Господи! — только и сказал я, глядя на неё. В халатике она выглядела просто фантастически, пусть он и был ей не по размеру.
— Нравится, да?
— Ага, — кивнул я, сглотнув.
— И чего же ты ждёшь?
— Мне учить надо, — неуверенно промямлил я.
Она скорчила недовольную и даже грустную гримасу, а потом небрежно распахнула полы халата. И тут уж я сдался.