Спустя, какое-то время, я даже почувствовал уже раздражения. Не, ну, а в самом деле, — я тут перед ней распинаюсь, глажу, шепчу всякие приятности, прощение вымаливаю, униженно раскаиваюсь, — короче наизнанку весь уже вывернулся. А она? Вообще, ноль эмоций! Будто я тут воздух или призрак какой... Лежит, как зарылась головой в подушку, так и лежит, да хнычет всё.
И... Жар от её тела. А ещё её запах... Эта бесподобная смесь. Женское тело и запах женщины... А когда, ещё вот она, лежит, полуобнажённая, рядом с тобой, только, что тобой же и выебанная... И вот мой член уже упирается маме в бедро. А мои ладони снова, словно, в невзначай гуляют и ласкают её плечи, спину, мнут аккуратную попку... Но мама, похоже, была в полной прострации и, вообще, в суть не врубалась..
Я сел в постели, сжал её плечи, — мама сразу же разом вся напряглась. Но я больше не церемонился с ней., — и играючи снова преодолев её сопротивление, перевернул на спину. Мама испуганно воззрилась на меня. Лицо заплаканное, опухшее, сразу как-то пострашневшее... Её сотрясали судорожные вхлипы, уже, по-видимому, и без её воли. Ну, что ты смотришь на меня с обидой и укором? Утром будешь так смотреть, когда протрезвею и вдоволь натешусь с тобой. А пока... Пока, знаю же я, что не закричишь, всё — равно, не позовёшь на помощь..
Не знаю, но меня почему-то такое её отношение к моей персоне только обидело. Ну, пипец, ведь какой-то, а!! Всё-таки я родной сын. Мы целый год не виделись. А она тут..
Потом её взгляд упал на мой пах и она шумно охнула... Я как раз уже стягивал с неё трусики, как она дёрнулась, замолотила ногами. Ну, раз ты так... Ну-ну... Я просто одним движением пальцев разорвал невесомую ткань, отшвырнув её на пол... Она вцепилась ногтями мне в грудь. А вот это уже было реально больно, чёрт. Я, особо не задумываясь, влепил ей звонкую пощёчину. Немного, правда, походу переборщил, — её голова аж врезалась в подушку. Блин, ну, вот вечно я... Кольнула совесть, — нет, ведь, бить маму я совсем не хотел.
Но сейчас я был в таком состоянии, что угрызения совести довольно быстро потонули в океане возбуждения. Конечно, не могло быть и речи, чтобы я сейчас остановился и принялся выпрашивать у матери прощение за то, что её ударил. А я был уже весьма возбуждён, мой молодое тело настойчиво требовало женщины и очередной разрядки.