Она умрет, немедленно умрет, если её ударят. Её никогда не били. Впрочем, быстрая смерть — неплохой выход.
— Увидишь. Заприте её в какой-нибудь спальне, но чтобы там не было потайных ходов.
Он развернулся и ушел. Роксану грубо схватили за плечо и потащили.
Хорошо, хоть не в отцовскую, там, небось, ещё кровь не отмыли, — думала Роксана, сидя на стуле в одной из гостевых спален. Здесь было пусто, пыльно, и тихо, в шкафу ещё висела чья-то одежда. Свечи ей никто не принес, а солнце село уже давно. Учитывая, что нападение произошло ночью, прошли почти сутки. Хотелось есть, но к этому она привыкла за время ограничения в еде, и не обращала внимания. Может, про неё забыли?
Нет. За дверью раздались неторопливые шаги, заскрежетал ключ, в освещенном прямоугольнике вырос огромный силуэт. Роксана гордо выпрямилась. Плен — это почти нормально, рыцарей постоянно берут в плен. Её выкупят. Она — принцесса этой земли и этих людей, её не могут не выкупить. У неё есть отец и брат. Хотя бы её жених. Хоть какая-то от него польза.
Он вытащил лампу из подставки в коридоре, и занес в комнату, поставил на стол. Роксана продолжала смотреть прямо.
— Вы проиграли. Сегодня сдались последние войска. Твоей Ландрии больше нет.
Она молчала. Успела поплакать днем и по потерянному положению, и по себе лично. По стране? Она видела эти земли только на картах, а людей — в учебниках истории. Те люди все давно умерли.
— Гордячка, — он распустил ленту в её волосах, рассыпав их по плечам, снова вздернул её подбородок, — это ненадолго.
Волосы у неё цвета шоколада, густые и очень длинные, накрыли спину мерцающим плащом.
А он умылся. Она впервые хорошо разглядела резковатые, но достаточно правильные черты его лица. Нос почти незаметно свернут — видимо, давний перелом, и тонкий шрам остался. Хорошо вылепленные скулы, четко очерченные губы. Лицо мужчины. И глаза, кажущиеся почти черными в полумраке. Жгучими.
— Я даже не знаю, с кем говорю, — учителя хороших манер были бы довольны холодностью её голоса. С детства тренировалась...
— Моё имя — Дагор Хорт.
— Мне оно ни о чем не говорит.
— Зато говорит всей стране, по которой я прошел.
— Это мне не интересно, — она отдернула голову, попытавшись вновь вперить взгляд в стену.
— Так заинтересуйся, — он резко вздернул её, рванул платье. Шнуровка лопнула, обнажилась нижняя рубашка. Он сорвал все, дорогая ткань без сопротивления расползлась в сильных пальцах. Роксана вырывалась, сжав зубы — бесчестье хуже смерти.