— Фи! Зачем ты мне это показываешь? — восклицает она, резко отворачиваясь и, приподнимаясь, подтягивает к себе коленки и обхватывает их руками. — Сколько раз тебе об этом говорить?
— Но почему? — интересуется он, также приподнимаясь, обнимая её за плечи и прижимаясь щекой к щеке.
— Потому что не люблю!
— А мне, прежде чем постучаться и проникнуть в твой храм любви, хочется им полюбоваться!
При этих словах Георгий тянет её вниз и, уложив на спину, спешит воспользоваться тем, что колени её подняты вверх, для того чтобы задрать подол юбки. Но обнаружив новое препятствие — мне с высоты были прекрасно видны её панталоны — чуть не кричит:
— Зачем же ты, жестокая, напялила на себя эту броню?
— Во-первых, это не броня, а средство гигиены, в чём нас, женщин, уже сто с лишним лет убеждают врачи...
— Вижу, вижу убедили!
— Во-вторых, ты представляешь, что могли бы подумать мои дочери, когда мне пришлось с Верой, чтобы сделать ей некое подобие компресса, заходить по колено в речку, подоткнув подол платья за пояс?"Почему она сама ходит без исподнего, а нас заставляет непременно напяливать на себя штаны?» — вот что, наверняка, подумали бы они.
— Но сейчас же её тут нет!... Давай, я помогу тебе от них изба-виться...
— Нет, нет! Мало ли что... Вдруг кто-нибудь опять тут объявится...
— Но мне же ничего не видно!
— Обойдёшься!... Нечего там смотреть... Да к тому же — это я хотела заметить тебе в-третьих, чем они тебе мешают?