— Так надо, — пользуясь своей властью, заявил я. Фёдор притворно вздохнул и скосив на меня глазами (мол, какая у докторишки будет реакция), снова открыл на писке головку. Из маленькой дырочки показалась капелька. Он писал долго, а я тем временем начал щупать ему яички. Подвёл четыре пальца вниз и, как бы слегка оттягивая большим пальцем вниз потрогал семенные канатики, и покатал упругие шарики.
— Чёрт, сука, как приятно, — сквозь зубы процедил Фёдор, — а сделай так ещё.
— Как так? — я прикинулся непонимающим.
— Ну, — Федька обиженно и смущённо заныл, — как делал, — он попытался прикинуться невинным.
— Как так? — строго поинтересовался я, — объясни по человечески я же должен понять, что ты хочешь? — Мне нравилось мучить мальчишку в ответ на его хамство, и я возможно строго добавил: — объясни, как сделать?
— Вот сволочь, — тихо выругался Федька, — ну, — он замялся, покраснел и чуть слышно пролепетал, — пальчиком, и пососать и яйца пощупать.
Я сделал равнодушное лицо, не смотря на то, что в штанах у меня всё кипело, и прохладно сказал:
— Вставай на кресле на четвереньки, надо пощупать твои яички отвисшими.
— Раком, что ли? — Федька немного испугался.
— Ну если тебе так понятнее, то раком, — Фёдор перевернулся и встал на коленки, — нагнись, ниже, ноги разведи, и попу выпяти ко мне. Через несколько секунд я уже рассматривал Федьку так сказать с другого фасада. Эта поза была ещё более возбуждающая, чем та, когда Федька лежал на кресле на спине. В ней было, что — то беспомощно — покорное и я без всякого зазрения совести полюбовался на покрасневшую от прежних манипуляций попку и покачивающиеся отвисшие яички. Затем откровенно погладил Фёдора по промежности и снова пощупал ему яички. Долго, обстоятельно, мягко переминая каждый шарик и даже немного потряхивая его муди на ладони. Вскоре Федор начал постанывать и нетерпеливо ёрзать задиком, всем свои видом показывая, что ему хочется чего нибудь ещё. На этот раз палец вошёл в его попку легче.