Спустя короткое время, Бьянка призналась себе, что испытывает истинное родительское удовольствие касаясь руками, намыливая душистым мылом, сильное молодое тело и наполнялась чувством гордости от мысли, что это её сын, её плоть от плоти, её кровь от крови.
В конце концов, поначалу отчаянно смущавшийся, Клод, под её умелыми и ласковыми руками, нежно гуляющими по его телу, расслабился, разомлел и, откинувшись спиной на ванную, уже получал истое удовольствие от омовения.
— Мой мальчик, — улыбнулась ему графиня. — кажется, вы избегаете помощи служанок при купании... Поверьте, это весьма опрометчиво. Я подберу Вам подходящую девушку.
— Не стоит, матушка, — ответил Клод, — в ордене не приветствовались женщины-служанки... Я привык во всём довольствоваться спартанскими порядками..
Графиня фыркнула:
— Вы будущий граф де Аранжи... Боюсь, что монашеский орден не лучшее место для воспитания дворянина. Право, Ваш отец изрядно погорячился отправив Вас туда на целых два года.
Клод де Аранжи вздохнул:
— Мама, вы же знаете, я сам в этом виноват. Счастье, что, в конце концов, отец всё же простил меня..
Графиня нежно массировала пальцами его грудь.
— Это было очень глупо, виконт, что Ваш дневник попал в руки Вашего отца. Лучше бы Вы открылись мне, мой сын... Я думаю, мы бы нашли возможность помочь Вам без столь суровых испытаний., — она украдкой бросала взгляды на возбуждённую башню своего сына, то и дело показывающуюся, словно некий морской дракон, из мыльной воды..
Клод покраснел.
— Простите, мама, но я думаю, я бы никогда не открылся Вам..
Графиня только вздохнула. Она подумала, что интересно, а чем бы она смогла ему помочь, если бы сын и в самом деле открыл ей свои чувства? За два года, что она не видела его, пока он пребывал на мальтийском острове, графиня сотни раз вопрошала себя о том, а как бы она повела себя узнай про греховную страсть сына к ней? Ведь, всё — равно, никогда бы она не позволила себе разделить с сыном его чувства и его желания.