Неуверенно мама расклячила в стороны колени, нагнулась, что бы точнее ввести толстое мясное изделие себе внутрь и начала медленно его впихивать. Выбившаяся прядь падала ей на глаза, и она ее смешно сдувала с лица, когда колбаса погружалась в тот теплый нежный коридор ее чрева, из которого я когда-то вылез.
— Все, больше не лезет. Виновато сказала она, я посмотрел на ее промежность. Она была сильно растянута по диаметру, казалось кожа вот-вот лопнет от натуги.
— А теперь ложись на спину и держи руками ноги, что бы твой пирог с начинкой и жопой смотрели в потолок Танька! — сказал Пашка.
Мама легла, такого аппетитного вида я не ожидал, белоснежный зад ее казался огромным и внизу выпирало жирное растянутое отверстие с торчащей колбасой. Приятель начал шустро крутить колбасой как рычагом коробки передач, отчего мама заскулила, как щенок и начала елозить попой, за что получила по ней звонкий шлепок от Пашки:
— Не крути задом Танюха! И дернул колбасу внутрь и вверх.
Мама вскрикнула, приятель же совсем завелся, он неистово крутил в ней полукопченную палку, продавая которую, никто бы и не догадался, где она очутится у покупательницы час спустя.
— Вот тебе шалава! Строгая такая да невинная ходила, на получай! Ну кто теперь пойдет к родителям жаловаться, а!? Тугая дырка, а вот так!
Палка колбасы входила уже так глубоко, что только можно подивиться, сколько входит в женщину по обьему. Она вскрикнула и застонала, пыталась подмахнуть тазом, что бы палка вошла глубже и было не так больно.
— Да у тебя там все хлюпает! Ты рожала как пулемет шлюха должно быть!
Я был в шоке, в тихом омуте как говорится водятся...