Тут приятель шустро спустил штаны и на скорости въехал своим торчащим, лопающимся от напряжения членом, в мамин открытый рот, стон прервался забавным звуком, будто бочку закупорили и через пару движений Пашкиного прыщавого зада ее глотка наполнился вязкой желтоватой спермой. Она хлопала огромными вытаращенными глазами, пыталась оттолкнуть его бедра со своего лица, вздернутый нос тонул в лохматой шевелюре мальчишеского лобка, заполнивший собой все пульсирующий член доливал ей в нутро все новые порции теплой вязкой жидкости, от которых мама захлебывалась, ее лицо стало пунцовым, одного цвета с разъезженной дырой между ног, брызнули слезы. Приятель скатился с нее, женщина с мокрыми глазами села кашляя и выплевывая сперму, которая тянулась из ее рта и капала на грудь, затисканную до синяков. из носа тоже вытекала сперма, только вперемешку с соплями и еще черт знает чем... видно Пашка давно копил заряд в яйцах... под аккомпанемент маминых вздохов и откашливаний он выдавил:
— Прости, чувак, я не хотел, накатило...
— Пошел вон Паха. Я же сказал никакого секса!
— Да это и не...
— Вон!
Пашка побрел из зала.
— Подожди! Сказал я, ко мне обернулось лицо приятеля полное надежды, что он еще побудет на этом празднике жизни. (кнопка пульта нажата)
— Ты все забудешь, что здесь было, как зайдешь к себе (он живет этажом ниже) и завтра позовешь на чай к нам своих родителей. Скажешь, что у меня день рождения. Иди.
— А приставка?
— Она моя.
Пашка пошел домой.
Я повернулся к матери.
Жалкое зрелище-уже довольно зрелая симпатичная женщина сидит голая, помятая, в одних тщательно начищенных туфлях на длинном узком каблуке да сережках в ушах (ах да, и обручальное кольцо на пальце) между ног у нее торчит колбаса, грудь и живот в липких пятнах от Пахи, лицо красное и заплаканное от недавней кожаной пробки в горле:
— Ты наверно еще голодная, вытащи палку эту из себя и оближи ее.
Колбаса, блестящая от соков матери выскользнула из некогда узкой щелки открыв красную бездну раздолбанной вагины и розовый язык начал лизать ее будто эскимо.
— Попробуй заглотнуть ее всю. — выдохнул я беря в руки вставший член.
Губы, как влагалище растянулись на всю ширину колбасы и та стала исчезать внутрь, только мамино горло раздулось, в котором гуляли полукопченности от местных мясоделов.
— Вытаскивай свой ужин и ешь: скомандовал я, когда надоело на это смотреть.