Дог вылизывал щёлочку Маришки и чувствовал, как растёт запах. Он уже догадался, что за этой мокрой тряпочкой находится что-то живое и жаждущее случки. Он старался понять, как же сделать так, что бы эта тряпочка исчезла. По своему опыту он знал, что все тряпочки человек снимает сам. Значит, Дочурка должна сама снять и эту тряпочку. Дог отстранился от трусиков Маришки и поднял свою морду, выжидательно уставившись на девушку. Та, почувствовав, что ласки пропали, открыла глаза
— Мммм! Нанюхался? Какой ты засранец!
Маришка не поняла вопросительного выражения собаки и решила, что та наигралась и нанюхалась. Девушка приподнялась и решила забраться на кровать. Но как только она встала на коленки и облокотилась руками о матрац, Дог снова залез ей носом под юбку.
— Ээээээ! Хватит уже, извращенец!
Маришка уже была настроена на прекращение этой увлекательной, но всё же уж слишком сильно пахнущей извращением игры, но возобновившиеся приятные ласки заставили её лечь животом на кровать и получать наслаждение снова. Она стояла на коленках в уже более понятном для пса положении. Так стояли все его сучки. Единственное отличие, что то место, куда он должен вставлять свой жезл, закрыто тканью. Она должна снять его. Дог постарался ещё раз заставить Дочурку это сделать, вылизывая её промежность, но та просто стонала и двигала попкой, совсем не намереваясь снимать тряпочку. Дог отошёл от девушки и требовательно гавкнул.
— Ты чего лаешь?!
Девушка опять испугалась, что приехали родители, но потом увидела, что пёс смотрит на неё и лает в её сторону. Красноречиво торчащий член собаки не оставлял сомнений в желании Дога.
— Ну, уж нет! Фу! Фу! Фу! Нельзя!