Маришка отдавала команды псу уверенная в том, что тот их выполнит. Но Дог беспрекословно слушался только Хозяина. Команды остальных членов стаи он выполнял только эпизодически, на своё усмотрение. Сейчас подчиняться командам Дочурки ему явно не хотелось. Тем более, что он воспринимал их как попытку сопротивления ему как самцу, которое надо было незамедлительно подавить. Пёс сжал челюсти сильнее и зарычал. Маришка пискнула и затихла, широко раскрыв рот, боясь пошевелиться. Ей показалось, что сейчас её голова будет откушена, с такой силой Дог сдавил её шею, а грозный рык напугал её до смерти.
Дог почувствовал, что его самка затихла, подчиняясь его силе и воле. Он разжал челюсти, но не выпустил шею девушки из пасти. Пёс стал активно тыкаться между ног Дочурки, пытаясь найти то место, куда он обычно вставлял свой возбуждённый член. Поняв, что его члену мешает та самая тряпочка, которая закрывала пахнущее желанием место, и которую должна снять сама Дочурка, Дог снова сжал челюсти и зарычал. Он требовал выполнения обязательных для сучек действий, — пустить его член в норку. Сучки всегда поднимали хвост и оттопыривали зад, когда он давил на них, этого же он требовал от Дочурки. Она должна подчиниться и отдаться, снять тряпочку и пустить его член в себя.
Маришка не понимала, почему Дог рычит и кусает её. Она часто видела, как пёс тёрся своим возбуждённым органом о подушки дивана, о ножки кресла и другие предметы и была уверена в том, что сейчас Догу будет достаточно использовать её и так. Настойчивые толчки в свою щёлку сначала девушка воспринимала как унизительное и противное действо, но вскоре её тело, получающее приятные и возбуждающие импульсы, стало расслабляться и поддаваться животному чувству похоти, вылезающему из самых тёмных и тайных уголков души.