— Смерть, — повторил Воронов, медленными шагами приближаясь к девочке. — Великую и непостижимую науку, которая существовала во все времена всех столетий, но, конечно же, в несколько иных, примитивных формах. — Он положил руку на парту, пристально посмотрел на Имари. — Можно избежать с физическими экспериментами, можно укрыться от правописания, математики, литературы, комуноведенья, но вам никогда не избежать встречи с бессмертным Танатосом! — Пальцы забарабанили по парте, поползи к Имари. Когда рука Воронова обхватила ее руку, она дернулась.
Теперь шепотки охватили весь второй ряд.
— Молчать! — гаркнул учитель и вновь попытался потрогать, на этот раз за талию.
— Хватит, — смутилась отличница. — Мне не нравится...
— Эй, учитель! — не поднимая руки, крикнул здоровяк Аширо. — А что мы будем делать на ваших уроках? — Видимо это была попытка отвлечь учителя от небезразличной ему Имари.
Воронов беглым взглядом окинул класс.
— А кто сказал, что мы должны что-то делать! — ответил за всех толстяк Ямо.
— Учитель долбаеб! — лаконично добавил Аширо.
— Да, добаеб! — поддержали голоса.
— Черт ушибленный!
— Мудак!
— Хуила!
Будто по команде полетели бумажки, обслюнявленные куски резинки и обоюдные пули презрительного смеха. Воронов приклонил голову, безуспешно уклоняясь от бумажно-резиночного дождя. Протестующее подняв руку, пробурчал:
— Кончайте! То, что мы будем делать, вам понравится, уж поверьте. Чтобы понять о чем я, вспомните миссис Овамо. И все станет на свои места.
— Посмотрим, посмотрим, — натянуто улыбнулась Имари.
— А кто такая миссис Овамо? — подала голос симпатичная, пухленькая девочка, сидящая на соседней парте.
— Они что — не знают? — удивился Воронов, оценивая фигуру пухленькой (грудь у нее была сформировавшейся: подтянутой, большой, приковывающей взор, возбуждающей). Ее звали Грау.
— Они новенькие, — не задумываясь, сдал Аширо. Все заступничество из него почему-то выветрилось. — Из Японии приехали.
Учитель усмехнулся.
— Подружки?
— Ага.
— Отличны?
— Ну, не совсем, — попыталась сопротивляться Грау.