Афанасьев не спешил, попивая коньяк и наслаждаясь смущением женщины, непривычной к тому покорному, раболепному подчинению, на которое она пошла ради любовника.
Не вставая с кровати, Афанасьев вытянул руку и ласково коснулся пальцами женского лона. Елена едва заметно вздрогнула, но осталась стоять, как вкопанная, давая мужчине, возможность ощутить, что увлажнилась и намокла от возбуждения самым бесстыдным образом.
Взяв с подноса, который Елена держала навесу, ягодку, Афанасьев поднёс её к призывно раздвинутым бёдрам, и мокнул в обильно выделяемый женский срам. Затем он откусил ягоду, и сделал ещё глоток коньяка, с удовлетворением отмечая, стыдливый румянец на щечках у Лены.
Он ещё раз коснулся ягодой до женского влагалища, и поднял руку, предлагая Елене угоститься, вслед за ним. Для этого Елена была вынуждена слегка согнуть длинные ноги в коленях и присесть, стараясь по-прежнему максимально прямо держать свою нежную спинку. Может, и не самая элегантная поза, но, безусловно, сексуальная.
Избегая мужского взгляда, Елена приоткрыла чувственные, полные губы, и доела ягодку, оставаясь образцом незамутненного послушания. Афанасьев сел на кровати, и отбросил одеяло, демонстрируя давно уже вставший крепкий член.
— Любишь сверху? Поставь поднос и присядь, сучка!
На долю секунды Елена нависла над ним, удерживая на весу свой пышный зад, а потом села, точно и умело, жарким и мокрым лоном прямо на фаллос. Напрягая бесподобные, крепкие ноги, Елена задвигалась на Афанасьеве, поднимаясь и опускаясь, не забывая сжимать стенками своего влагалища, мужской пенис. Это было так восхитительно, что Афанасьев испугался преждевременной разрядки.
— Встань! Или ты, блядь, не поняла? Встань же!
Вошедшая во вкус, Елена глухо застонала от прерванного удовольствия, но повиновалась, снова замерев перед мужчиной в позе античной рабыни. Афанасьев бросил Елене её мобильник.
— Позвони своему мужу! Прямо сейчас! Это приказ! Расскажи, ему что-нибудь сексуальное, при мне! Быстро, не заставляй ждать!!!
В затуманенных глазах Елены плескался страх, стыд и недоумение, но одновременно, Афанасьев видел, что это странное и опасное задание, по-настоящему волнует и заводит женщину. Он снова пил коньяк и терзал стоящую перед ним Елену, очередной ягодой, с интересом слушая, что же жена говорит мужу, когда так сильно и страшно хочет другого мужчину.